24 марта съезд закончил работу. 25 марта на заседании ЦК было принято решение послать Грамши в Москву представителем КПИ в Коминтерне. Террачини, предложивший кандидатуру Грамши, и работник Коминтерна болгарский коммунист Коларов, горячо ее поддержавший, хотели видеть в Коминтерне человека высокого престижа, единомышленники же Бордиги были рады временно удалить Грамши из Италии, подальше от острых ситуаций в стране и ожесточенных политических споров. Не нужно было обладать проницательностью Грамши, чтобы видеть эти скрытые пружины. С тревогой думал он о необходимости покинуть Италию в напряженный и ответственный момент. Но Москва притягивала.
Перед отъездом в Москву Грамши отправился в Геную.
3
Если действительно у городов, как у людей, есть свой характер и этот характер возможно обозначить одним словом, то Геную можно назвать «неукротимая». Какие только взлеты и падения не пережил город за время своей тысячелетней истории, насыщенной войнами, острой социальной и политической борьбой! После объединения Италии Генуя становится «морскими воротами» промышленного северо-запада Италии, крупнейшим индустриальным и культурным центром. И вот этому городу выпала честь и нелегкая обязанность принять делегации 29 государств — участников мирной конференции. Делегации прибыли в Геную в сопровождении многочисленных секретарей, экспертов, переводчиков. За официальными лицами устремились журналисты, представляющие газеты чуть ли не всех стран мира. За журналистами двинулись бизнесмены, хлынули толпы туристов.
Грамши приехал в Геную солнечным апрельским днем. Город был переполнен. Казалось, людская масса не умещается в древних зданиях и выплескивается наружу, растекаясь по нешироким крутым улицам.
Сквозь шумную многоязычную толпу с трудом пробирались экипажи. На шляпах кучеров развевались пестрые лепты, повторяющие цвета национальных флагов государств — участников конференции. По фасадам зданий, прикрывая грязные потеки, облупившуюся штукатурку и следы торопливого ремонта, висели красные, зеленые, белые полотнища — цвета итальянского флага. Накрашенная и напудренная старая Генуя, казалось, помолодела.
Стоило, однако, Грамши свернуть в один из переулков по направлению к церкви Святой Бригиты, неподалеку от которой его должны были ждать, как парадная Генуя уступила место обычной каждодневное™. Переулок — узкая полоска серого асфальта внизу и голубого неба наверху между двумя рядами шестиэтажных домов — был весь перечерчен на разных уровнях, от этажа, к этажу, веревками. На веревках висели простыни, наволочки, пеленки, предметы мужского и дамского туалета. Белье полоскалось и хлопало на ветру, неизменно продувавшем такие переулки-ущелья.
В поезде Грамши ехал с группой рабочих верфи Ан-сальдо. Они, смеясь, рассказывали о недавнем маленьком инциденте. Муниципалитет издал постановление, запрещающее жителям Генуи на время работы конференции и пребывания в городе гостей развешивать белье на улицах. Делегация женщин явилась в муниципалитет для переговоров. Важный чиновник долго и внушительно объяснял им, какая честь выпала на долю Генуи и что они, женщины, должны оказаться достойными этой чести. Голос чиновника журчал, как ручеек, и вдруг журчанье перешло в визг, раздался вопль: «Помогите... спасите!..»
Помятого, исцарапанного чиновника с трудом вырвали из рук разъяренных женщин, а постановление отменили, то есть, может быть, и не отменили, но белье сушится по-прежнему.
Рассказ позабавил Грамши. В напряженной атмосфере подготовки конференции, атмосфере сложной политической игры, от исхода которой во многом зависела судьба всей послевоенной Европы, наивный демарш генуэзских женщин напомнил о том, что на свете, кроме всего прочего, существует простой здравый смысл.
— Товарищ Грамши!
Ломающийся, звонкий голос. Грамши обернулся. Из переулка — щели между домами — выбежал подросток лег пятнадцати-шестнадцати.
— Товарищ Грамши! — слово «товарищ» мальчуган не проглатывал, как это часто делают взрослые, а выговаривал отчетливо, с радостно-горделивой интонацией.
Грамши всегда остро «чувствовал» собеседника, друзья в шутку говорили, что Антонио изобрел специальный «душевный камертон». Он остановился и ответил: «Здравствуй, товарищ! Наверное, тебе поручили меня встретить»,
— Да-да. Мне сказали: «Гуальтиэро, ты встретишь товарища Грамши и приведешь его сюда»,— эту фразу мальчуган произнес хриплым басом, видимо, подражая давшему это указание.