Выбрать главу

Сменивший Факта Ллойд Джордж сумел овладеть аудиторией. Он не читал речь, а говорил, изредка заглядывая в листки бумаги, адресуя свои доказательства то одной, то другой части аудитории, разворачиваясь при этом всем массивным туловищем. Эту манеру он приобрел еще во времена далекой молодости, адвокатствуя в Уэльсе, только разворачиваться тогда было куда легче. Свою речь Ллойд Джордж перемежал шутками, на которые дружно реагировала английская делегация и эксперты.

Грамши слушал Ллойд Джорджа с интересом скорее психологическим, чем деловым. Английский лидер — единственный из присутствовавших стоявший у власти в годы войны и пока сохранивший эту власть — обладал необыкновенной способностью убежденно утверждать сегодня обратное тому, что он говорил вчера. Беспринципность он возвел в принцип, но свои дипломатические пируэты проделывал с завидным мастерством. Наблюдать за ним, как за работой любого умелого мастера, было любопытно и, пожалуй, поучительно.

Элегантная речь Барту казалась лишенной всякого содержания. Общие фразы: «Мир утомлен праздными словами...», «Мы явились сюда, чтобы действовать...»

Нелегкая миссия выпала на долю делегата Германии Вирта. В течение 20 минут он монотонно жалуется на тяжесть репараций.

Председательствующий предоставляет слово главе российской делегации. Чичерин говорил по-французски. «В паузах не слышно было ни звука, кроме позвякивания орденов на груди какого-то итальянского генерала, когда тот переминался с ноги на ногу» — так писал в своей корреспонденции об открытии Генуэзской конференции Эрнст Хемингуэй.

10 апреля 1922 года с трибуны Генуэзской конференции представителем Советской России был провозглашен один из важнейших принципов современности — принцип мирного сосуществования двух систем.

5

Конференция вошла в рабочее русло, однако армия журналистов не уменьшалась. Ежедневно вспыхивали разные слухи, журналисты кидались на очередную приманку, чаще слухи тут же гасли, иногда сбывались, и тогда счастливцы бежали на телеграф, чтобы на следующее утро новость попала на страницы европейских и американских газет. Пересекая площадь Аннунциата, Грамши столкнулся с группой журналистов. Общительный французский журналист, с которым его познакомил Кашей, призывно помахал рукой.

— Пойдемте с нами.

— Куда?

— В «Каза делла Стампа», знаете, клуб журналистов. Обменяемся сплетнями, вдруг что-нибудь наклюнется.

— Спасибо, у меня еще много дел до отъезда. Завтра я покидаю Геную.

— Ваша знаменитость будет.

— Какая знаменитость?

— Муссолини. Знаменитость регулярно посещает «Каза делла Стампа» и втолковывает иностранным журналистам, что он — мессия, посланный богом для спасения общества от вырождения. Мессия обожает рекламу и не скрывает этого. Пойдемте. Уговорил?

— Уговорил.

Обмениваясь репликами, журналисты весело шагали по узкому переулку. Позади раздались автомобильные гудки.

— Мой бог, чего он гудит, этот нахал! — воскликнул француз.

— Этот нахал, как ты выражаешься, Ричард Уошберн Чайлд, чрезвычайный и полномочный посол Соединенных Штатов в Италии,—обернувшись, заметил один из журналистов, кажется, бельгиец. И миролюбиво добавил: — Уступим ему дорогу. Все-таки Чайлд — писатель.

— Если дипломатическая деятельность Чайлда на уровне его рассказов, не завидую президенту Гардингу,— проворчал француз, но вместе с другими прижался к облезлой стене старого дома.

Черная машина с флажком Соединенных Штатов, урча на малых оборотах, проплыла мимо. Через опущенное боковое стекло автомобиля приветливо помахал журналистам моложавый джентльмен в смокинге. Шофер прибавил скорость, машина, выпустив смрадное облако дыма, рванулась вперед и скрылась из виду.

Француз закашлялся.

— Пошли скорей!

— Они слетелись в Геную именно за этим,— заметил бельгиец.

— За дымом?

— Дым — это бензин, бензин — это нефть. За нефтью-

Уже в виду «Каза делла Стампа» молчавший всю

дорогу журналист-ирландец, представлявший какую-то английскую газету, произнес, коверкая французские слова:

— Это не есть глупый ход мистер Гардинг.

— Какой ход?

— Чайлд. Он есть противник красных и довольный Муссолини. Так довольный, что просил банк Морган дать Муссолини двести миллионов доллар.