Я попросил разрешить мне воспользоваться телефоном в вестибюле.
- Многие молодые люди пытаются удивить мир, и покупают слишком много вещей, - сказал швейцар.
Я звонил Тайлеру.
В снимаемом Тайлером доме на Пэйпер Стрит зазвонил телефон.
О-о, Тайлер, пожалуйста, избавь меня.
И телефон зазвонил.
Швейцар прильнул к моему плечу и сказал:
- Многие молодые люди просто не знают, чего они хотят.
О-о, Тайлер, пожалуйста, спаси меня.
И телефон зазвонил.
- Молодые люди, они думают, что хотят весь мир.
Избавь меня от Шведской мебели.
Избавь меня от интеллектуального искусства.
И телефон зазвонил, и Тайлер ответил.
- Если ты не знаешь, чего хочешь, - сказал швейцар, - ты в итоге останешься с тем, чего точно не хочешь.
Могу ли я никогда не быть завершённым.
Могу ли я никогда не быть содержательным.
Могу ли я никогда не быть идеальным.
Избавь меня, Тайлер, от необходимости быть идеальным и завершённым.
Мы с Тайлером договорились встретиться в баре.
Швейцар спросил номер телефона, по которому полиция сможет меня достать. Всё ещё шёл дождь. Мой "Ауди" всё ещё был припаркован на том же месте, но торшер "Дакапо" с лампой дневного света застрял в центре ветрового стекла.
Мы с Тайлером встретились и выпили море пива, и Тайлер сказал, что да, я могу пойти к нему, но прежде я должен оказать ему одну услугу.
На следующий день должен прибыть мой чемодан с джентльменским набором, шесть рубашек, шесть пар нижнего белья.
И там, пьяный, в баре, где никто нас не видит и никому до нас нет дела, я спросил Тайлера, что он хочет, чтобы я сделал.
И Тайлер сказал:
- Я хочу, чтобы ты ударил меня так сильно, как только можешь.
6.
Два экрана отведено под мой ДЕМО для "Майкрософт", а я чувствую вкус крови и вынужден начать сглатывать. Мой шеф не знает материала, но он не позволит мне проводить презентацию с чёрным глазом и половиной лица, распухшей от рубцов на внутренней стороне щеки. Рубцы расходятся и я провожу по внутренней стороне щеки языком. Представьте себе спутанную рыболовную снасть на пляже. В моём воображении это чёрные шрамы на задрайке после того, как её закрепят, и я продолжаю сглатывать кровь. Шеф проводит презентацию с моей пояснительной записки, а я проигрываю слайды, так что я нахожусь на другой стороне комнаты, в темноте.
Большая часть моих губ липкая от крови, которую я всё время пытаюсь слизать, и когда включится свет, я повернусь к консультантам, Эллен, и Уолтеру, и Норберту, и Линде из "Майкрософт" и скажу: "спасибо, что вы пришли", мой рот сияет кровью и кровь взбирается по промежуткам между моими зубами.
Ты можешь проглотить примерно пинту крови перед тем, как почувствуешь себя больным.
Бойцовский клуб завтра, и я не намерен пропускать бойцовский клуб.
Перед презентацией Уолтер из "Майкрософт" выдал дежурную набриолиненную улыбку, словно рыночный инструмент, выкрашенный в цвет хорошего томатного соуса. Уолтер со своей печаткой на пальце пожимает мне руку, прикрывает рот рукой и говорит:
- Не хотел бы я увидеть, как выглядит твой противник.
Первое правило бойцовского клуба: "ты не говоришь о бойцовском клубе".
Я сказал Уолтеру, что я упал.
Я сам это с собой сделал.
Перед презентацией, когда я сижу напротив моего шефа и показываю ему, какая реплика в пояснительной записке относится к какому слайду, когда я хочу включить проектор, мой шеф спрашивает:
- Куда ты влазишь каждые выходные?
"Я просто не хочу умереть без нескольких шрамов", - отвечаю я. Иметь прекрасное мощное тело уже больше ничего не значит. Вы видели эти машины, настоящие созревшие вишни, прямо из демонстрационного зала 1955 года; я всегда думал, что это мусор.
Второе правило бойцовского клуба: "ты не говоришь о бойцовском клубе".
Может быть во время обеда к твоему столику подойдёт официант, и у него будут два огромных чёрных глаза гигантского панды после бойцовского клуба на прошлых выходных, когда ты видел его голову зажатой между бетонным полом и коленом двухсотфунтового громилы, раз за разом опускающего кулак в перешеек официантского носа, снова и снова, с мощным тяжёлым звуком, который ты можешь расслышать сквозь рёв, пока официант не наберёт достаточно воздуха, и не харкнет кровью, чтобы сказать:
- Хватит.
Ты ничего не говоришь, потому что бойцовский клуб существует только в часы между моментом, когда бойцовский клуб открывается и моментом, когда бойцовский клуб закрывается.
Ты смотришь на пацана, работающего в копировальном центре, месяц назад ты видел этого пацана, который не может запомнить последовательность подшивки документов в папку или того, что между листами надо прокладывать многоцветную копирку, но этот пацан был богом те десять минут, когда ты видел его рубящим воздух в схватке с представителем бухгалтерии вдвое больше его, когда он приземлился на него и заставил его хромать, пока пацан не был вынужден остановиться. Это третье правило бойцовского клуба: "когда кто-нибудь говорит "Хватит", или начинает хромать, даже если он только симулирует, бой окончен". И при любой встрече с этим пацаном ты не можешь сказать ему, как здорово он дрался.
"Только два парня на один бой". "Один бой в одно время". "Бой без рубашек и обуви". "Бой продолжается столько, сколько нужно". Это остальные правила бойцовского клуба.
Те, кем парни являются в бойцовском клубе, это не те, кто они в реальном мире. Даже если ты скажешь пацану в копировальном центре, что он хорошо дрался, ты просто не будешь разговаривать с тем же человеком.
Тот, кто я в бойцовском клубе, это не тот человек, которого знает мой шеф.
После ночи в бойцовском клубе всё в реальном мире проходит на пониженной громкости. Ничто не может выбить тебя из колеи. Твоё слово - закон, и даже если люди нарушают законы, или задают тебе вопросы, это не может выбить тебя из колеи.
В реальном мире я координатор компании по отзывам в рубашке и галстуке, сидящий в темноте со ртом, полным крови, и сменяющий слайды, пока мой шеф рассказывает "Майкрософту", как он выбрал конкретный оттенок васильково-тусклого голубого цвета для изображения.