— Вы всё ещё думаете… — с сочувствием покачал головой Скворцов. — Боюсь, Дина Ивановна права: вы зациклились на своей версии. Тамошняя прокуратура подтвердила, что у Дмитрия Мишакова — алиби, он был дома во время всех последующих убийств… И разве сам Каморин вам об этом до сих пор ничего не сказал?
— Не считай меня идиотом! — сварливо сказал Чури-лин. — Мало ли что он сказал или не сказал… Ему было не до этого, он баллотировался… А я никак не могу забыть ни разговора Баранова с Артикуловым, ни того, что Баранов грешил именно на Мишакова! И не могу понять — почему! А также не могу забыть телефонный разговор Мишакова перед отъездом из Москвы, который ты же записал… Вспомни еще раз! Он явно боялся сказать что-то лишнее, боялся, что засекут номер, по которому он звонил… Успели определить всего-то первые три цифры. Но разве они ни о чем не говорят? Триста шестьдесят два! Как раз район возле Выхино, где предположительно проживала эта девушка… А главное, он был чересчур доволен, когда я его отпустил.
— А с чего ему плакать? — хмыкнул Скворцов.
— Я неудачно выразился. Он не радовался, нет, он торжествовал, как пацан, которому, удалось обмануть учителя и сбежать с урока.
— Это уже дебри психологии, — покрутил головой Скворцов. — Радость или торжество… Или почему Баранову Мишаков показался чем-то подозрительным.
— Вы всё время забываете, что Мишаков-то был не один! — воскликнул Чурилин. — Прочти ещё раз мою беседу с Барановым! Мишаков там был не один, с девушкой. Если это она — уж ее-то Баранов не мог не узнать! И только поэтому понял, что его выследили! А не потому, что Мишаков показался ему подозрительным.
— Не знаю… Первые три цифры номера телефона — вот это другой разговор. Это еще куда ни шло. Это — конкретно.
— Ладно… не будем терять время, — уязвлено пробурчал Чурилин. — А сейчас найди мне Алпатову! Пусть она по своей, милицейской линии свяжется с Сосновском. И пусть разузнает, кто именно не участвовал в голосовании. Их всего-то, сам слышал, несколько человек на весь город.
Скворцов снова пожал плечами, удивляясь блажи начальства. И передал Алпатовой по пейджеру, чтобы позвонила в Сосновск и узнала фамилии тех, кто не участвовал в голосовании…
Между тем Чурилин снова стал рассматривать его записи, недовольно сопя и покачивая головой.
— Нисколько не удивлюсь, если все эти бедные женщины начнут нам, мужикам, мстить! — сказал он. — Вот хоть эта, Адамова… Или Загоруйко. Или Нелюбина.
— Вы бы всё-таки объяснили мне, — наморщил лоб Скворцов. — С одной стороны, как вы полагаете, это месть. Допустим. Очень похоже. С другой стороны, вы продолжаете в душе подозревать этого самого Мишакова, полагаясь не на факты, а на свое чутье. Он что, мстит за свою подругу, даже находясь далеко, за две тысячи километров, от места совершения акта возмездия? Как это ему удается, вы можете сказать?
— Ну да, Мишаковой здесь быть не может, поскольку он не женат… — вспомнил Виктор Петрович, продолжая разглядывать список Скворцова.
— Вы не слушаете меня, Виктор Петрович? — обиделся Скворцов.
— А что я тебе отвечу, если я сам не знаю? — пожал плечами Чурилин. — Вот позвонит она в избирательную комиссию, узнает все как есть, и тогда я, может, от Мишакова отстану… А ты от меня. Сейчас меня другое интересует, если ты понял… Я посмотрел тут кое-какие бумаги, пока вы втихомолку смеялись над моим маразмом… И всё как-то странно складывается с этим городом Сосновском и тамошним следователем Камориным. И убивают там как-то почем зря — кого надо и кого не надо… Стариков сначала, потом того, кто их убил. Или депутата прежнего… И везде наш герой Каморин каким-то образом присутствует и молодцом себя показывает.
— Что вам кажется странным? — спросил Скворцов. — Он же местный следователь. И успешно расследовал эти убийства. Или вы его тоже в чем-то подозреваете?
— Он разоблачил убийцу депутата, и он же был избран на его место… Как тебе это нравится? Ну, будто специально убили, будто Каморину кто-то дорогу расчищает…
— Вот вы уже подозреваете своих товарищей по работе… — сказал Скворцов. — Так мы знаете до чего дойдём, если перестанем доверять друг другу? Это тридцать седьмым годом пахнет.
— А может, кто-то как раз на такое доверие априори и рассчитывает? — не успокаивался Чурилин. — Может такое быть?
— Все потому, что судите по себе, — продолжал Скворцов. — Вы бы отказались баллотироваться, а он, как видите, согласился. Сравнительно небольшой город, сравнительно небольшой избирательный округ, не так уж много популярных людей. Сам он согласился, решив, что именно в Думе сможет эффективно бороться с преступностью. Откуда мы знаем, что это не так? Разве такого не может быть?
— Ой? Ты думаешь? — насупился Чурилин. — Ну, наверно, вообще-то так и есть. Это я, старый хрен, зациклился… Ну-ну. Вот ведь как бывает… А почему он, кстати, до сих пор не прислал мне факс насчёт Мишакова, как обещал?
— А вы спросите у него самого, — пожал плечами Скворцов. — У вас же есть его телефон.
— Неудобно как-то. Сейчас ему не до того. Победу празднует. Разве что поздравить?
— Хороший повод, — кивнул Скворцов. — Ну, так что мне прикажете делать с этими несчастными? — Он кивнул в сторону своего списка, в котором значились всего три фамилии.
— Пусть у меня полежит, — сказал Виктор Петрович. — Ну так что, позвонить, говоришь? Или дождаться звонка Дины Ивановны? А вдруг? Она въедливая баба, ничего не пропустит…
Телефонный звонок застал Виктора Петровича врасплох, несмотря на то что он его ждал.
— Меня только что связали с местной избирательной комиссией, — сказала Дина Ивановна вместо приветствия. — Вы слушаете меня?
— Слушаю вас, и даже очень внимательно, — сказал Чурилин, привстав со стула.
— Итак, их всего семнадцать человек, тех, кто по разным причинам не участвовал в выборах. Зачитываю список. Это Петровых, Забродин, Забродина (жена, наверно), далее Нелюбина…
— Стоп! — крикнул Чурилин, так что Скворцов вздрогнул. — Нелюбина? — Он помахал Жене рукой, чтобы тот записывал. — По буквам, если можно. А также имя-отчество.
— А что, у вас там что-то сходится? — полюбопытствовала Дина Ивановна, когда закончила передавать по буквам.
— Сейчас увидим… Как её хотя бы зовут?
— Елена Викторовна, — сказала Дина Ивановна. — А это тоже сходится?
— Имя! — прошипел Чурилин Скворцову. — Имя там есть?
— Да… — кивнул Скворцов, преодолевая волнение. — Лена Нелюбина. Так мне ее назвали.
— Продолжать? — спросила Дина Ивановна.
— Пожалуй, достаточно… Нет, продолжайте! — закричал он, боясь, что она положит трубку. — Называйте, называйте!
— Да что вы так кричите, я не глухая… — провор чала она. — Рано радуетесь, кстати говоря. Как бы не сглазить.
Ну баба, подумал Виктор Петрович. Обязательно должна поддеть. Просто не может без этого.
— Вы мне одно скажите, — спросил он вслух. — Среди этих семнадцати есть Дмитрий Мишаков?
— Нет, — сказала она. — Дмитрия Мишакова нет… Есть Мишаков Константин. Вас он устраивает?
— Мишаков Константин?.. — разочарованно протянул Чурилин. — Может, все же Дмитрий? Ошибки тут быть не может?
— Ничем не могу помочь. Так у меня записано…
— Так ведь у него есть брат! — вдруг закричал Виктор Петрович, так что Скворцов опять вздрогнул. — Который женат… Ну, помните?
Чурилин вдруг почувствовал, что еще немного — и он потеряет сознание от нахлынувших озарений. Он будто онемел… Никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь, бессмысленно повторял он про себя, сопя и мотая головой.
— Вот что, любезная Дина Ивановна! — сказал он, едва сдерживая в себе распиравшее его торжество. — Завтра же отправляйтесь в этот самый Сосновск, а до этого вам надлежит немедленно приехать ко мне в прокуратуру за инструкциями! Вы слышите меня? Не медленно. Прямо сейчас.