Млокен-Стиву, Энтони и Берсу отвели каюту на третьем ангарном уровне рядом с выходами к внешним пирсам. На второй горизонтали этого уровня, всего через два лестничных пролета, на бывшей шлюпочной палубе, была оборудована смотровая площадка, и они, быстро распихав вещи, тут же примчались туда.
Учебная база представляла собой не что иное, как устаревшую орбитальную крепость, отбуксированную в необитаемую систему с богатой пространственной географией. С нее была снята большая часть вооружения, а на его месте устроены обширные казармы и общежития. Кроме того, вокруг основного блока, имеющего псевдошарообразную форму, столь характерную для всех орбитальных крепостей из-за необходимости добиться наиболее оптимальной конфигурации защитного поля, были смонтированы гигантские ангары и причальные пирсы. Все трое некоторое время восхищенно рассматривали открывшуюся их взору величественную картину, и Млокен-Стив восторженно произнес:
— Пожалуй, она будет побольше Мерилин.
Услышав это, Берс скривился, а Энтони усмехнулся:
— Нашел что сравнивать. Здоровенную свалку всякого старого хлама и Мерилин. Да если она захочет, то разнесет эту ржавую гору железа в один момент.
Млокен-Стив слегка стушевался:
— Да я не в этом смысле…
Но Берс не дал ему закончить. Он повернулся и двинулся в сторону лестницы, бросив через плечо:
— Пошли, завтра тяжелый день.
Третий курс в любом училище флота называли «пустотным». Сразу после каникулярного отпуска на посадочные поля училища грузно и неуклюже, будто чудовищные обожравшиеся черви, опускались большие флотские транспорты, на флотском жаргоне презрительно именуемые «скотовозками», в которые плотно, будто сельди в бочке, набивались курсанты третьего курса. Потом транспорты неторопливо плюхали к ближайшей учебной базе, каковые имели место быть в каждом секторе, где облегченно избавлялись от груза. Весь переход, как правило, сопровождался могучей пьянкой, все принадлежности для которой, вследствие отсутствия на флотских транспортах всякого намека на буфет, приходилось волочь с собой, тщательно скрывая от команды транспорта и курсовых офицеров. Последние к концу похода начинали проявлять особое рвение, поскольку, как правило, к этому моменту все «горючее», запасенное в офицерских кофрах, уже подходило к концу и конфискованные бутылки и тубы со спиртным прямым ходом поступали в офицерские каюты. Прибыв на учебные базы, личный состав во главе с офицерами первые два дня отсыпался, отъедался и приходил в себя, а потом начинались полеты. Полеты по каботажным орбитам, маневрирование в астероидных и кометных облаках, гравинаполненные маневры вблизи звезд и тяжелых планет, групповое маневрирование, многое другое, чему пока не было названия и что могло родиться только в озлобленных и иссушенных пустотой мозгах офицеров — инструкторов базы. Но прежде чем попасть в этот кошмар, надо было пройти через ад получения допуска.
Следующее утро началось с того, что на построении появился старший офицер группы инструкторов базы, закрепленной за танакийцами. Это был довольно молодой пайлот-коммандер с озабоченным лицом и нервно дергающейся щекой. Судя по всему, он впервые выступал в своей роли, и если следовать неофициальной табели о рангах, то его назначение к танакийцам, скорее всего, состоялось потому, что все более достойные отказались от подобной чести. Судя по выражению лица, с которым он возник в отсеке, он и сам был с этим согласен.
Обычно первое построение было пустой формальностью, ибо на следующее после прибытия утро места расположения вновь прибывших подразделений, как правило, больше всего напоминали место экстренной эвакуации. Поскольку сил личного состава хватало только на то, чтобы, теряя по пути баулы, кофры, коробки, доползти до койки и отрубиться. Поэтому когда пайлот-коммандер увидел заполненный строй, он хмыкнул, недоуменно поежился и пристроился за спиной старины Сампея со слегка ошарашенным лицом. За время ритуала приветствия и представления он слегка оклемался, и, когда коммандер-капитан Сампей шагнул в сторону, предоставляя ему слово, он вышел вперед и начал уже привычно, но несколько неуверенно:
— Э-э-э, курсанты, я — шеф-инструктор Сайомай. С настоящего момента вы переходите в мое подчинение, и если какая-нибудь сво… — Тут он запнулся, несколько мгновений недоуменно рассматривал шеренгу курсантов, блистающую свежими воротничками и выбритыми щеками, потом тяжело вздохнул и завершил: — Недобросовестные курсанты будут… э-э, недостаточно старательно относиться к занятиям, я… э-э-э, приму самые строгие меры.
Курсанты в строю прилагали неимоверные усилия для того, чтобы не заржать. Все прекрасно понимали, что должна была изрыгать глотка пайлот-коммандера вместо столь затянутых пауз. Пайлот-коммандер Сайомай несколько мгновений потоптался на месте, не зная, как продолжать речь без обычной ругани, потом тяжело вздохнул и кратко закончил:
— Сегодня после обеда будет вывешен график сдачи зачетов на допуск, и… — Он повернулся к старине Сампею: — Мне нужно ежедневно человек по двадцать. Ваш шип-матка сейчас на ремонте, и, если вы не хотите до конца курса рассекать только по системе, нужно побыстрее приводить его в порядок.
Сампей кивнул и, повернувшись к строю, пролаял распоряжения. На этом первое построение закончилось.
Вечером объявили порядок сдачи тестов. Земляне попали в семнадцатую подгруппу. Когда они подошли к экрану объявлений, около него стоял знакомый курсант и уныло разглядывал слегка мерцающие строки. Услышав шаги, он грустно усмехнулся и, кивнув в сторону экрана, констатировал:
— Привет собратьям по несчастью.
Млокен-Стив выскочил вперед и, внимательно изучив расписание, удивленно повернулся к собеседнику:
— То есть?
Курсант ткнул пальцем в первую строчку:
— Гляди, первым у нас «большая неприятность», — тест на групповую слаженность, а как мы можем его сдать, если подгруппа только сформирована, причем от фонаря? Да этот тест даже контрольные группы замучиваются сдавать.
Энтони пожал плечами:
— Ну и что? Даже если и провалим, пойдем дальше, а потом досдадим.
Курсант обреченно вздохнул:
— Как же! У них правило — следующий тест только после сдачи предыдущего. Пока мы его домучаем, у остальных будет уже полдопуска в кармане. А значит, нас начнут пихать по нарядам, и вообще… — он махнул рукой, зло сплюнул на пол и, резко развернувшись на каблуках, двинулся по коридору.
Все трое молча проводили его взглядами, потом Млокен-Стив повернулся к Берсу:
— Ну что скажешь?
Берс некоторое время разглядывал расписание, потом пожал плечами:
— Посмотрим.
На следующий день сразу после завтрака их подгруппе приказали надеть имитаторы полетных костюмов и прибыть на шестой нижний уровень базы. Когда двери подъемника распахнулись, перед глазами курсантов предстал худой и костлявый как смерть старшина. Окинув их хмурым взглядом, он осклабился и мотнул головой в сторону дальних ворот: