Николай положил полушубок и высек огонь. Зажег каганец. Кузнецов взял у деда фуфайку и полушубок.
Сторож с худым лицом и глубокими темными впадинами глаз расстелил рушник и собрал ужин…
Третью неделю беглецы жили у деда Филиппа и его жены Анны Леонтьевны. Днем скрывались на кладбище в старинном генеральском склепе. Ночью переходили в сторожку и там спали. Нужно было соблюдать осторожность. Гараж немецкой воинской части размещался в пятидесяти метрах за забором.
Однажды дед Филипп принес сорванную листовку. В ней содержалась угроза: «За укрытие пленных — расстрел!» Идти вдоль деревень, в которых патрулировали немцы, это значит попасть в гестапо. Решили рискнуть и жить в склепе.
Дед снова принес листовку. В ней предлагали вознаграждение тому, кто выдаст бежавших.
Через неделю решили все же уходить. Николай пообещал деду, если все будет хорошо, встретиться после войны. Ашот молча переступал с ноги на ногу. В руках он держал котомку сухарей.
Шли лесом до самого вечера. Николай заболел. Решили его с Ашотом оставить на хуторе, где редко бывали немцы. Кузнецов пошел вечером в соседнюю деревню. Уже добыл хлеба и возвращался обратно, и вдруг услышал дикий хохот: «Рус! Капут!»
«Откуда они?» — только и успел подумать он.
…Немцы щиплют Кузнецова за бороду, думают, парик, потом повели в деревню. Люди выходили из домов и смотрели вслед. Их было мало, только бабы и дети. Все смотрят на бородатого человека, А немцы, пьяные, толкают его и хохочут. «Куда бежать? До леса с километр. Оружие бы!»
Подошли к дому с крыльцом. Полиция…
Вышли двое с повязками на рукавах. Козырнули немцам, толкнули задержанного в спину — в карцер… На другой день его отвезли в лагерь. Так Иван Кузнецов в третий раз оказался в лагере военнопленных.
Шел 1942 год. Фашисты усилили охрану лагерей, и убежать было трудно. К концу года пленных переправили в Германию, потом в Австрию. Новый побег Ивану удалось совершить только через год вместе с Бортниковым и Орловым. После долгих скитаний они встретили итальянских партизан и присоединились к ним.
Первая операция
Рассказ Ивана Бортникова, записанный Сергеем Гладким
Как-то утром Николотто — командир нашей группы вызвал шестерых партизан и поставил задачу — захватить грузовик. Начали искать шофера. Мне захотелось вспомнить свою солдатскую службу. Ведь я неплохой шофер, водил свой ЗИС. Об этом я сказал как мог итальянцам. Они поняли. Обрадовались.
Начались сборы. Нам всем выдали оружие. Павел Орлов старательно протирает свое ружье, Ваня Кузнецов — патроны. Итальянцы же готовились к делу с шутками, как-то со стороны даже выглядело вроде не очень серьезно. Потом я узнал их характер. Они шутят, чтобы себя взбодрить. Нас на дело идет семь человек во главе с комиссаром Бьявки. Это один из тех партизан, которых мы встретили в горной избушке после побега. Тогда-то они избрали командиром группы Николотто, а комиссаром Бьянки. К их группе присоединились мы, а теперь еще десяток итальянцев.
Идем тропой вниз до развилки дороги на Беллуно и Фельтре. Я дважды упал — поскользнулся. Вот и шоссе, асфальт. За поворотом гудит машина. Мы спрятались за кустами.
Все было неожиданно. Я и не заметил, что наш партизан Тим был переодет в форму итальянского солдата, хорошо, что командир показал мне на него. Он и вышел на дорогу. Шофер притормозил. «Солдат» просит его подвезти. Водитель говорит, что не может ехать на Фельтре. Ему нужно недалеко, за ближайшую деревню. Только он это проговорил, комиссар Бьянки вышел из кустов с пистолетом и предложил шоферу: «Машина нужна партизанам, понял?» Шофер улыбнулся и спрыгнул с подножки. Комиссар показал рукой, чтобы он шел в противоположном направлении, а мне кивнул на машину. Она работала. Я вскочил, все залезли в фургон. Начинаю переключать скорости. Не наша схема переключения. Жалею, что не оставил шофера для консультации хотя бы минуты на три. Соображаю. Вот, есть схема на щитке.
— Едем, — говорю я комиссару. — Буду тормозить мотором, так, кажется, делают в горах.
Бензина полбака. Едем не разгоняясь. Бьянки просит быстрее. Уже темнеет. Нужно засветло попасть в городок на склад оружия. Он находится в крайнем сарае.
— Здесь остановись, — показал рукой комиссар, когда мы подъехали к горе у селения. Я не глушу мотора, Бьянки инструктирует партизан. Я спокойно сижу в кабине и держу наготове автомат — мало ли как бывает в бою. Небольшой опыт, но есть.
В кабину сел итальянский солдат. Я понял, дело будет интересное. Комиссар мне показал на него и что-то сказал. Я понял — надо остановить там, где он скажет.