-Имя владельца – Рей Талер. По словам допрашиваемых, ваш друг достал оружие и начал им угрожать, им удалось его отвлечь и выбить пистолет из рук. Дальше прозвучал выстрел. Они не виноваты, просто оборонялись.
- Это невозможно! Рей давно не оперативник, но чтобы у него могли отобрать оружие подростки…
- Я понимаю, что вы имеете ввиду, но их было много. Присяжные поверят, что даже сотрудник охранного подразделения мог потерять в такой ситуации оружие.
Тейн смотрел куда-то сквозь девушку, практически не слушая ее. Он думал. А я разглядывал инспектора, замершую в кресле напротив. Она держалась уверенно, не теряясь и не тушуясь, что невольно вызывало уважение.
- Так что сейчас самое время задействовать ваши связи, Арон, - закончила она, подаваясь вперед и опираясь локтями на стол. Тейн медленно повернул голову в ее сторону и неожиданно зло и хищно улыбнулся. Сталь в глазах расплавилась, раскалившись добела, а голос прозвучал на редкость спокойно и ровно.
- Благодарю за совет. Мы справимся сами, не зачем отвлекать людей от их дел.
Девушка кивнула и поднялась.
- Я и не сомневалась. А теперь мне нужны личное дело и характеристики.
- Милдред предоставит Вам все, что сочтет возможным.
- Что?! Почему я?
- Потому что мне нужно подумать и кое-что уточнить. Есть вопросы? – Тейн холодно посмотрел на меня. Стало не по себе, я отвык от этого взгляда. Глазами цвета ртути на меня смотрел не Арон Михаэлис, и даже не Тейн Зейдер. Это был Стратег. Вопросов не было. Тронув инспектора Веллер за локоть, я направился к выходу из кабинета.
У Рея Калена никогда не было собственного дома. Сначала был приют, затем казармы учебки, а потом отряда. В новой жизни они по привычке держались все вместе, устроив что-то вроде общежития в том особняке, что служил им офисом, складом и полигоном для учений. Все, кто ушел за своим командиром, держались друг за друга, как за единственные ориентиры в незнакомом мире. А потом они стали привыкать. Кто-то женился, обзавелся домом, кто-то вовсе предпочел спокойную жизнь и не опасную работу. Никого не держали, даже помогали устроиться и влиться в мирное русло. Рею это было не нужно.
Он не был одиночкой, нет. Он не любил убивать, но без постоянного напряжения и чувства опасности, как будто и не жил, не используя все свои возможности, не доходя до предела, до края. Высота кружила голову, но не пьянила, оставляя разум трезвым и расчетливым. Когда-то он планировал стать первым, но дорогу перешел юноша с опасными глазами цвета осеннего неба. Рей планировал быстро поставить выскочку на место, а внезапно занял свое собственное, как будто сжитое под него. Идеальное. Комфортное. Правильное. Вторым быть не унизительно, если тот – первый – лучше. Они учились понимать друг друга, доверять и работать вместе. А другой, третий, показал им обоим, что есть мир и кроме работы.
Рей лежит на больничной койке, тщательно изучая потолок. Это, безусловно важное, занятие поглощает его целиком, как кажется вошедшей в палату девушке. Он не поворачивается в ее сторону, ни единым движением не давая понять, что заметил ее присутствие. Инспектор, ни мало не смутившись, пожимает плечами.
- Мне нужно уточнить несколько вопросов…
Тейн молчалив и задумчив, как будто перебирает мало приятные ему варианты. Я занимаюсь внутренними делами, заменяя и его и Рея, спихивая все, что можно на Мика и остальных. А командир изучает планы какого-то здания и улыбается, если этот оскал можно назвать улыбкой. Он предвкушает удовольствие.
Он не собирается драться, он будет убивать. Не физически, нет, но убить можно гораздо вернее, не прикоснувшись и пальцем. Человек будет дышать, чувствовать, двигаться, но сломается что-то неуловимо важное – воля и сопротивление.
Он не будет просить и не будет уговаривать. Он не будет защищаться, он будет нападать. На опережение, вцепляясь прямо в незащищенное горло.
Он не собирается щадить или бить в полсилы. Позволить себе не добить врага – слишком большая роскошь, он очень хорошо об этом знает. А значит, ошибок быть не должно. Правда, командир?
Когда мы заходим в палату, перед нашими глазами открывается пасторальная картина. Рей лежит на кровати, приподнявшись на локте, с тихой улыбкой что-то рассказывая сидящей на краю кровати девушке с блокнотом в руках. Она, закинув ногу на ногу, покачивает ступней, обутой в изящную лодочку на устойчивом низком каблуке. Темные джинсы и блузка очень идут инспектору Веллер. Тейн бросил на нее взгляд, способный деморализовать любого из наших ребят, а она обворожительно ему улыбнулась.
- Здравствуйте, Арон, Милд, - произнесла девушка, не изменив позы. – Мне потребовалось уточнить кое-какие детали у мистера Талера, но я уже ухожу.
- Что за детали? – растягивая слова, произнес Тейн, сверля ее взглядом. – И почему Вы сидите на кровати больного в уличной одежде?
Один – один. Инспектор недоуменно захлопала глазами, а затем вспомнила собственную фразу и усмехнулась. Медленно плавно поднялась, улыбнулась Рею и прошла мимо нас к выходу, обдав запахом легких духов. Тейн дождался, пока за ней закроется дверь, и повернулся к координатору, остро пожелавшему сейчас залезть под кровать.
- Что она тут делала?
- Мари хотела…
- Мари? – Тейн обернулся на меня. – Просто «Мари», ты слышал?
Я кивнул, еле сдерживая смех, изо всех сил стараясь сохранить невозмутимый и сосредоточенный вид. Боги, а Тейн ведь ревнует! Это даже не было обидно, настолько казалось невероятным и нелепым. И смешным. Но, по-видимому, только мне. Командир окидывает меня долгим взглядом, и я не выдерживаю.
- Тейн, ну она же на нашей стороне! – от выражения его лица мне становится холодно.
- На нашей стороне только мы, Хадор, только мы…
Стрелки настенных часов показывали два часа ночи. Джуллиан Вейн снова закрыл глаза, удивляясь внезапному пробуждению, как вдруг отчетливо ощутил чужое присутствие. Холодное, враждебное, опасное. Он распахнул глаза и едва не закричал, увидев сидящего на краю его кровати человека. Вмиг на рот легла чужая рука, глуша любые звуки. Незнакомец, который, как оказалось, был не один, подался вперед, позволяя свету луны упасть на красивое лицо с изящными чертами. И заглянув в ставшие совершенно ледяными глаза, банкир понял, что так смотрит только сама Смерть. Он дернулся, но к руке на лице добавился захват на горле, на мгновение перекрывший кислород, и мужчина замер в неподвижности.
- Один звук, и я придушу тебя, - прошелестело над ухом. – Кивни, если понял.
Банкир отчаянно закивал, и чужие руки исчезли. В первое мгновение, он решил было рискнуть и позвать охрану, но один только взгляд человека, сидевшего рядом, убедил его в нерациональности подобного шага. Да и тот, сзади, не отодвинулся далеко, готовый выполнить свою угрозу.
- Ч-что вам нужно? – прошептал он. – Деньги? Они в сейфе…
- Я хочу, чтобы ты кое-что послушал. У тебя есть жена, сын и дочь. Жена, Ирма, неплохой юрист, работает в твоем концерне, любит сама водить машину, часто лихачит на дорогах. Она сегодня у своей сестры, не так ли? Дочь, Катти, учится на юридическом, идет по стопам матери. Кажется, должна приехать через неделю? Сын, Даллас, придурок и обалдуй, вот о нем-то я хочу с тобой поговорить.
Джуллиан становился все бледнее и бледнее с каждым словом этого непонятного и страшного человека. Слышать от него имена близких было так жутко, что внутри начинал ворочаться колючий мерзкий еж, выворачивая на изнанку.