Боец замер, косясь на меня как на сумасшедшего.
- Где Хадор? В кабинете?
- Нет, - парень быстро замотал головой. – Он пошел в спортзал.
- Иди, - милостиво разрешил я, и боец, явно обрадованный, поспешил захлопнуть за собой дверь.
Я попытался было сосредоточиться на отчете, но строчки плясали перед глазами, сами собой складываясь в насмешливую и издевательскую ухмылку. Тщетно поборовшись с наваждением в течение получаса и потерпев сокрушительное поражение, я отшвырнул ручку в сторону и быстро покинул кабинет, направившись к спортивному залу. Я ему покажу взрослого!
Хадор возлежал на тренажере, методично отрабатывая жим лежа. Он основательно нагрузил штангу, очевидно решив измотать себя тренировкой, и уже почти добился своего. Обнаженный торс блестел от пота, светлые волосы липли ко лбу и вискам, придавая ему удивительно безобидный вид, несмотря на почти девяностокилограммовый снаряд в руках. Увидев меня, он удивленно выгнул бровь, но не прекратил своего занятия. Это подстегнуло еще больше.
Я огляделся по сторонам, убедился, что кроме нас в помещении никого нет, а потом медленно подошел ближе и опустился на колени, устраиваясь между его весьма удобно расставленных ног. Хадор шумно выдохнул и предусмотрительно поставил штангу на держатели, а затем попытался было приподняться, но я резко толкнул его назад, укладывая на спину.
- Слишком серьезный, да? – пробормотал я, наслаждаясь изумлением, плещущимся в сапфировых глазах, а потом решительно потянул вниз замок его джинсов.
Это было изумительно. Нам очень давно не хватало времени друг на друга, и теперь я накинулся на него с неожиданно проснувшейся жадностью. Хотелось творить безумства, доводить его почти до пика, удерживая на самом краю, продлевая мучительно сладкое удовольствие. Хадор попытался было извернуться и перехватить инициативу, но одного яростного взгляда хватило, чтобы он подчинился и расслабился, позволив себе лишь ласкать пальцами мои волосы, отросшие уже ниже плеч.
От его вкуса мне снесло голову, и, уже не медля, я начал ласкать языком напряженную плоть, как музыку слушая хрипловатые стоны и едва различимые ругательства, сопровождавшие мои действия. Джинсы, так и не стянутые с его ягодиц, ощутимо мешали, и, прервавшись на секунду, я потянул их вниз, намереваясь избавиться от помехи. В эту же минуту у двери послышались веселые громкие голоса, а дверь ощутимо сотряслась, громыхнув петлями.
- Твою мать! – вырвалось у меня против воли, когда Хадор, легонько толкнув меня в плечо, быстрым движением застегнул джинсы. – Больно же! Немедленно расстегни обратно!
- Но… - недоуменно протянул он, а затем увидел, что я не могу подняться, удерживаемый застрявшей в его молнии прядью волос. – Твою мать!
Голоса у двери звучали уже недовольно, а кто-то особо умный высказал здравую мысль принести запасной ключ. Дьявол, этого я не предусмотрел, когда запирал спортзал!
- У нас есть минут пять, - заговорческим шепотом произнес Хадор, изо всех сил стараясь открыть заевшую молнию. – Потом они таки войдут.
- Да что б тебя, - я изо всех сил дернулся и взвыл от боли. – А ты можешь побыстрее?
- Стараюсь, но… нужны ножницы, - решил он и выпрямился, оглядывая окрестности. Моя голова последовала вслед за его штанами, а вот туловище, не предупрежденное о подобном маневре, осталось на месте. За дверью стало подозрительно тихо – очевидно такой отборной ругани не слышали даже наши бывалые парни. Раздался тихий стук.
- Командир? – нерешительно рискнул позвать кто-то, и я скрипнул зубами от злости. Вот как он опознал мой голос в том кошмарном вопле и потоке брани, которую я выдал? В дверь застучали настойчивее. Хадор сильно дергал замок, пытаясь освободить мои волосы, но успеха это не приносило. В замочной скважине тем времени заскрежетал ключ, и я рванулся изо всех сил, наплевав на боль.
- Командир, вы в порядке?! – Донахью, один из командиров группы, влетел внутрь, намереваясь разобраться с любой опасностью, угрожающей бесценному мне. – О…
Зрелище, должно быть впечатляло. Суровый командир, со слезами боли на глазах, рядом с ним – его партнер и правая рука, без рубашки, судорожно вцепившийся в молнию на джинсах. Мы оба трогательно покраснели, а затем я, пылая праведным гневом, развернулся к Хадору.
- Это все твои фокусы! – прорычал я.
- Мои? – изумился он. – Да я вообще…
- Ты взрослый! Ты серьезный! – возмущался я, позабыв обо всем и не замечая шокированных взглядов бойцов. – Вот к чему приводит твое ребячество!
- Но я всего лишь… - пытался оправдываться Хадор, однако я уже развернулся к выходу и твердой уверенной походкой, стараясь при этом не смотреть по сторонам, вышел из зала.
До самого вечера ко мне в кабинет так никто и не рискнул зайти, хотя обычно от визитеров не было отбоя. Становилось скучно, рапорты уже не казались такими важными, а от планов подготовки маршрутов начинала кружиться голова. Я с раздражением отбросил бумаги в сторону и неожиданно понял, чего мне так не хватало весь день. Никто не вламывался ко мне, стряхивая снег с воротника прямо на пол, оставляя грязные следы и разводы. Никто не усаживался на стол поверх бумаг, комкая важные отчеты. Никто не проливал кофе мне на колени, извиняясь и размазывая коричневый напиток по ткани дорогих брюк. Никто… Черт, мне так не хватало его. Я быстро собрался и выскочил из кабинета.
В нашей квартире было тихо и пусто. Я едва не саданул дверью об косяк, чтобы выпустить наружу злость, как вдруг увидел открытое настежь окно и болтающуюся в проеме веревочную лестницу. Снова игры? Не колеблясь, я взобрался на подоконник.
На плоской части крыши часть снега была сметена заботливой рукой, на освобожденный участок положен толстый прорезиненный матрас, а на нем стоял небольшой столик, из тех, что приносят в кровать, с термосом и двумя кружками. Солнце клонилось к горизонту, золотя небо и снег так, что от открывающегося вида захватывало дух. Вокруг не было ни души.
- И что бы это значило? – поинтересовался я у окружающего пространства. Пространство дунуло в лицо порывом ветра и ответило изумленным голосом:
- Ого! Да ты романтик!
Хадор забрался на крышу вслед за мной и так же недоуменно оглядывался вокруг.
- Это попытка извиниться? – поинтересовался он. Я развел руками в ответ.
- Если только перед тобой провинился кто-то еще. И прости, не знаю, что на меня нашло.
- По-дурацки вышло, - согласно кивнул Хадор. – Я тоже хорош, обиделся и уехал в город, вместо того, чтобы идти к тебе. Смотри, а там записка, - неожиданно заметил он.
Под термосом и правда обнаружился белый конверт. На единственном листке бумаги, найденном внутри, было напечатано:
«Еще раз меня из-за вас оторвут от рыбалки – отключу коммуникатор. Не пугайте птенцов, живите дружно. Рей.
P.S: в термосе должен быть глинтвейн по моему фирменному рецепту. Из-за вас пришлось рассказать его Дону. Вернусь – будете все объяснять.
P.S2: Не бойтесь, он забудет. Мари»
Хадор смотрел на меня, я смотрел на Хадора, не в силах найти подходящих слов. Не выдержав, мы дружно расхохотались. Все-таки, кто бы что не говорил, мы все не так далеко ушли от переходного возраста, когда хочется совершать глупости, веря, что именно в этом и есть смысл жизни.
Иногда мне кажется, что это действительно правда.