По моей просьбе Методий Шаторов рекомендовал мне еще одного человека — «Z-7». Товарищ Ибришимова, соратник Тодора Паницы, сотрудник Поптомова, он, подобно Ибришимову, из-за преклонного возраста не был направлен в Испанию, несмотря на его просьбы, но был способен выполнять «мирные» задания. «Твердый человек, — представил его Шаторов, — умный, сообразительный. Его и Ибришимова я давно направил бы в Испанию, будь они на десяток лет помоложе… Бери и знай, можешь опереться на него в любом случае…»
Разумеется, я взял его. И «Z-7» оправдал доверие Шаторова. Он стал одним из надежнейших людей нашей организации.
В нашу группу был включен и Петр Григоров — ветеран, бывший офицер, сражавшийся на фронтах Первой мировой войны, участник кампании по вооружению нашей партии, участник Сентябрьского восстания 1923 года, а затем активно работавший над подготовкой нового восстания, после апреля 1925 года — политэмигрант. Закончив юридический институт в Швейцарии, Петр Григоров стал адвокатом, но эта профессия, которая для многих других открывала путь к сытой и благополучной жизни, стала для него дополнительным средством служения революции. Повсюду в Европе, куда его засылал революционный долг, его юридические знания приносили большую пользу. Петр Григоров был одним из адвокатов, пожелавших защищать подсудимых Димитрова, Танева и Попова перед Лейпцигским судом. Эти адвокаты не были допущены на процесс. Еще до пожара рейхстага Петр Григоров, которого я лично знал по Вене, Праге, Берлину, заслужил высокую оценку и полное доверие Георгия Димитрова.
И вот теперь этот испытанный революционер, непримиримый антифашист включился в работу нашей группы. Читатель легко может понять, какую большую пользу был в состоянии принести нашему общему делу Петр Григоров — человек образованный, обладавший широкой, многосторонней культурой, владевший несколькими европейскими языками, детально знавший политическое положение в Европе, в каждой отдельной стране. Ничем «не скомпрометированный» перед властями, он свободно мог разъезжать со своим настоящим паспортом. Кроме того, Петр Григоров обладал еще одним качеством, которое в те времена имело исключительное значение. Он знал и поддерживал близкие контакты с широкими антифашистскими кругами целого ряда стран Средней и Западной Европы. Александр и Макс Баучер, которые оказывали неоценимую услугу нашей группе, были рекомендованы им. И не только они.
Мы нашли Петра Григорова в Женеве. В Швейцарию, на этот относительно мирный остров среди бушующего океана политических конфликтов, он прибыл в поисках пропитания. Но он не сидел там сложа руки. Будучи отличным журналистом, он сотрудничал в нескольких прогрессивных газетах Европы, включая и советскую печать. Петр Григоров жил со своей супругой-француженкой в скромном квартале Женевы. Но, разумеется, его приезд в нейтральную Швейцарию совсем не означал отказа от революционной борьбы. Он был готов взяться за выполнение любой задачи, идти туда, куда позовет его долг. Когда мы — я был с «Z-6» — разыскали его, Петр Григоров словно только и ждал нашего появления, чтобы уложить чемоданы и отправиться в Париж.
В год, предшествующий нашему отъезду из Франции, наша группа добилась новых положительных результатов.
Прежде всего мы увеличили число передатчиков. Тот, что мы установили в доме доктора Томова, работал безупречно. Но этого было недостаточно. В конце 1937 года радиопередатчиков стало три — другие два работали в различных кварталах Парижа. И их мы изготовили, так сказать, на месте из радиодеталей, приобретенных в парижских магазинах и радиотехнических бюро. Их собирал наш новый сотрудник, которого мы нашли с помощью Петра Григорова. Это был болгарский политэмигрант «Z-11», уроженец Велинграда, вынужденный покинуть Болгарию после драматических событий 1923—1925 гг. Мы разыскали его на юге Франции, в Тулузе. Здесь он получил высшее техническое образование и стал инженером-радиотехником. Отличный радиотехник, «Z-11» нашел себе работу. Мы разыскали его в маленькой мастерской, где он собственноручно с помощью ученика изготавливал новые радиоприемники, которые продавал местной клиентуре. Жил он в скромной квартире по соседству с мастерской.
— Братец, друг дорогой! — обнял его Петр Григоров, когда мы, войдя в мастерскую, увидели его: он стоял в полумраке с небольшим электрическим паяльником в руках. — Вот и довелось снова свидеться!..