Блюхер явно был в хорошем настроении, да и какой настоящий командир проявит слабость перед подчиненными в самом начале боя. Но выглядел он плохо. Сильно похудел, темно-русые волосы подчеркивали бледность лица, мундир уже не сидел как влитой на похудевшей фигуре. Заметил я еще одну перемену в нем. На его петлицах блестели не три, а четыре металлических ромба. Четвертый ромб он получил за то, что блестяще выполнил свою задачу в Китае. А что касается его здоровья, то оно ухудшилось еще в то время. Мы знали об этом, ему пришлось на некоторое время уехать в Советский Союз на лечение. Трудноизлечимой азиатской экземой он заболел под влиянием жаркого климата Юга Китая, а главное, из-за круглосуточной напряженной работы по подготовке и реализации планов большого Северного похода… Болезнь прошла, но восстановление здоровья было прервано чрезвычайным поручением Советского правительства.
— Будем воевать, это более чем ясно, — сказал Василий Константинович, когда мы уселись у огромного стола с топографической картой Дальнего Востока. — Разведка принесла исчерпывающие данные: враг накапливает силы, чтобы напасть… Придется сражаться и против тех армейских частей, которых мы сами обучали военному искусству… Является ли это драмой — скажет история. От этой страны, очевидно, можно ждать самого невероятного…
Блюхер показал нам на карте расположение чанкайшистских и белогвардейских батальонов, указал самые вероятные направления нанесения удара.
— Они собираются перейти границу на широком участке, — уточнил Блюхер, — от Забайкалья до самого Владивостока. Если они первые нанесут удар, то заставят нас сражаться на фронте протяженностью примерно в две тысячи километров… Сами понимаете, сколько осложнений это создаст для нас, сколько дополнительно потребуется сил, скольким тысячам людей придется покинуть стройки, чтобы встать под знамена… А сколько крови, страданий, разорения…
Мы произвели точный расчет позиций противника, его боевых средств и живой силы. Если он вторгнется на нашу землю, мы знаем, где и как дать отпор, чтобы сокрушить его еще до того, как он развернет свою огневую мощь…
— А вот и ваши задачи…
Большим красным карандашом Василий Константинович провел по карте трассу КВЖД от Читы до Харбина. Необходимо было нарушать переброску войск противника по КВЖД — единственной линии связи, по которой непрерывно циркулировали армейские соединения чанкайшистов и бронепоезда везли материалы и боеприпасы по направлению к Забайкалью для подготовки нападения. Линию надо было временно выводить из строя, но не уничтожать.
Необходимо было также выводить из строя укрепления и другие военные объекты чанкайшистов.
— Эта задача по силам только тем, кто знает Маньчжурию, — закончил Блюхер. — И тем, разумеется, у кого есть связи с нашими друзьями в этих районах…
У нас с Гришей Салниным были такие связи. И в Мукдене, и в Харбине, и в Цицикаре. Выполнять задачи следовало, опираясь на сотрудничество с местными китайскими патриотами.
— Когда прикажете выезжать, Василий Константинович? — Встав по стойке «смирно», спросили мы с Гришей.
— И еще один вопрос, если разрешите, Василий Константинович, — сказал я. — Через какой пункт на Амуре, согласно сведениям разведки, наиболее безопасно перейти на ту сторону?
Блюхер посмотрел на меня.
— Это вопрос, который мы все еще не решили, — ответил он после краткой паузы. — Нам знаком каждый километр течения Амура, и переброска на ту сторону не сложное дело. С другой стороны, на границе у нас есть сотрудники, да и местное население, которое милитаристы грабят и терроризируют, поможет, если понадобится. Но сейчас мы обсуждаем другой вариант. А что, если забросить вас с парашютом?.. От Амура до цели вашей поездки почти триста километров. Пешком не пройдешь. А самолет преодолеет их примерно за пару часов.
— Согласен! — отозвался я. — Прыгал с парашютом. Так и впрямь быстрее и безопаснее…
Но Блюхер, который сам предложил подобное решение, отнесся к нему не очень оптимистически.
— Скорее всего — да, — согласился он после некоторого раздумья. — Но будет ли это более безопасно? — спросил он, а через мгновение, продолжая свою мысль, добавил: — Здесь вместе со мной в ОКДВА служит мой младший брат. Летчик. Отчаянная голова, смельчак, но к парашютам относится с известным недоверием.
— Я вас не понимаю, Василий Константинович… — недоумевал я.