Он не беспокоился. Пуля попала куда надо, в одно из немногих уязвимых мест твари, прямо туда, где мощные костяные пластины широкой груди зверя истончаются, чтобы дать подвижность длинным жилистым лапам. Но волколаки довольно живучи, и даже с разорванным сердцем тварь может пробежать не один километр прежде, чем поймет, что мертва. А почувствовав, что ее догоняют, может решить дать загонщику бой. Маркус считал себя слишком старым, чтобы драться. Да и не пристало искателю[47] Железного Легиона с улюлюканьем скакать по лесу, будто сопливый юнец. К тому же, можно воспользоваться паузой и хорошенько все обдумать.
Кинкейд вздохнул. Пауза. Чертова пауза. Он и поохотиться-то на волколака согласился ради того, чтобы потянуть время. С одной стороны, он знал, что это совершенно бесполезно, с другой… Пройти мимо несчастных фермеров и проигнорировать их просьбу разобраться с монстром, вырезавшим большую часть их скота? И какой же он после этого Легионер? Дерьмо. Скрипнув зубами, мужчина, оттянув затвор винтовки, ловко подхватил вылетевшую из патронника все еще теплую гильзу и бережно спрятал ее в карман. Латунная. Еще раз десять переснарядить можно. Чего добру пропадать. Да уж…
Он помнил время, когда на такие вещи и внимания-то не обращали, а сейчас… Маркус испустил очередной вздох. Легион изменился. И дело было не в том, что несмотря на все старания командоров, в распоряжении некогда могучей организации оставалось все меньше и меньше ресурсов. Не в том, что все больше и больше паладинов носили подобное звание лишь номинально, поскольку символа их паладинства и, по большому счету, самого Железного Легиона, бронированных механизированных экзоскелетов на всех уже катастрофически не хватало. Дело было в другом. Изменилась сама идея. Исчез тот дух, который объединял кучку выживших ученых и военных. Тот стержень, что превращал их в то, что они есть. Вернее, были. А ведь, Кинкейд помнил времена, когда их встречали с цветами. Протягивали пришедшим в поселки паладинам для благословления детей. Детей.
Черт… Искатель скривился. Дети… Вот дерьмо. Теперь Совету нужны дети. Не добровольцы, как раньше, не выкупленные и освобожденные рабы, а дети. Почти как чертовым Операторам. Дерьмо, дерьмо, дерьмо… Не совладав с эмоциями, старый Легионер, заскрипев зубами, саданул ладонью по стволу так, что на его голову посыпались сухие листья и лесной мусор. Срань… Легион медленно, но верно превращается в банду. Обыкновенную банду, обкладывающую подконтрольные земли данью. Забирающих все, что им приглянется у подонков, жиреющих на безответном, забитом и запуганном «скоте»… Нет, они и раньше забирали у фермеров часть припасов, солдатам надо было что-то есть, но они никогда не опускались до того, чтобы…
Маркус моргнул. А ведь, он помнил. Помнил, как это все началось. Потихоньку… Исподволь… И что стало с теми, кто был против? Старший паладин Ваймс. Старейшина Абрахам. Старейшина Хаммер… Честные вояки и старые друзья. Хлебнувшие вдоволь пороху и дерьма боевые офицеры, еще помнящие, что такое долг и честь. Все, как один, мертвы. Засунуты под благовидными предлогами в такие дыры, из которых они возвращаются преданные и забытые в Легионе. Черт. Как же стыдно… Как же, черт возьми, стыдно. Он ведь, был не один такой. Из тех, кто молчал и прятал глаза. Из тех, кто думал, что пусть не он, пусть кто-то другой, а он уж тогда… И вот. Дождался. Приказ ясен и недвусмысленнен. К концу сезона он должен собрать по окрестным хуторам и привести в условленное место и передать курьерам не меньше десяти детей. Мальчиков от пяти до семи. И девочек от восьми до десяти лет. Желательно без генетических дефектов. Мужчина снова в сердцах долбанул кулаком по столу. Без генетических дефектов. Ха. До Мертвого языка рукой подать, тут все с «дефектами». Но если Легион начал собирать детей в такой глуши, значит, в более «цивилизованных» землях они уже давно… Кинкейд застонал.