«Вы меня оклеветали. Так уж получилось, что я потрудился постоять за дверью во время одной из ваших лекций по ботанике и услышал, как студенты хихикали над вашими ошибками».
«Неужели до этого дошло?» — потребовал старший мужчина. «Неужели за мной будут шпионить таким образом? Это поведение недостойно директора этого колледжа».
Он ткнул пальцем в воздух. «Могу ли я напомнить вам, что я был назначен на свою нынешнюю должность после выдающейся карьеры куратора и штатного профессора в Бирмингемском философском институте? Мои лекции были всеми приняты».
«Мне жаль, что вам не удалось проделать тот же подвиг здесь».
Редвуд побагровел от гнева. «Именно этого я и добился».
'Позволю себе не согласиться.'
«А, я вижу твою игру. Ты снова это делаешь, да?»
Синдерби улыбнулся. «Понятия не имею, о чем ты говоришь».
«В прошлом месяце вы довели профессора Авенелла до слез, а теперь моя очередь. Когда ваш предшественник ушел на пенсию, мы все надеялись, что его место займет человек равного положения и сопоставимых знаний».
«Давайте не будем прибегать к оскорблениям».
«С тех пор, как я сюда приехал, вы только и делаете, что оскорбляете меня», — сказал Редвуд, переходя к своей теме. «Вы сделали это с профессором Авенеллом, и другие тоже пострадали от ваших рук. Я отказываюсь принимать это понижение моего статуса. Ботаника — моя первая любовь. Вы не найдете никого с большим знанием предмета».
«Мы, безусловно, можем найти кого-то, кто сможет более эффективно общаться со студентами. Я амбициозный человек, Редвуд. Моя миссия — повысить стандарты в этом колледже, чтобы он мог конкурировать с любым университетом в стране».
«Должно ли это означать проявление неуважения к вашему персоналу?»
«Честная оценка работы человека здесь — это не проявление неуважения», — сказал Синдерби. «Это пример поиска улучшений, который я инициировал».
«Ха!» — воскликнул Редвуд. «Я бы назвал это поиском козлов отпущения».
«Я пригласил вас сюда для разумного обсуждения вашей позиции. Это мой долг как директора. И это мое право ».
«Это не право, которым вы пользуетесь, — это злонамеренное удовольствие, которое вы получаете, используя свою власть и подрывая свой персонал».
«Я возмущен этим обвинением».
«Я отказываюсь его отзывать».
«Вам бы следовало подумать о последствиях».
«Когда мы потеряли нашего последнего директора, — горячо заявил Редвуд, — мы потеряли настоящего друга. Вместо этого у нас теперь есть напыщенный, тщеславный, деспотичный хулиган, который любит подслушивать своих сотрудников в надежде услышать что-то им во вред».
«Я не потерплю никакой критики, Редвуд».
«Вы позорите положение, которое занимаете, преподобный Синдерби».
«Эта дискуссия окончена», — резко бросил другой.
«Какое обсуждение? Вы привели меня сюда, чтобы выдвинуть ультиматум».
«Это чушь. Я хотел облегчить вам нагрузку как преподавателя, сняв с вас ответственность за преподавание ботаники».
«Тебе не пристало так нагло лгать».
«Если бы у тебя хватило здравого смысла это понять, — сердито сказал другой, — ты бы увидел, что я действую в твоих интересах».
«Чушь!»
«Пожалуйста, следите за своей речью».
«Вы пытаетесь меня понизить в должности».
«Это в моих силах, Редвуд».
«Эта власть используется жестоко».
«Береги себя», — холодно и спокойно сказал Синдерби. «Ты подталкиваешь меня к тому, что мне придется потребовать твоей отставки».
«Я предоставлю это с величайшим удовольствием. Что касается хихиканья студентов, — продолжал он, — то вам бы послушать, что они делают, когда их заставляют слушать одну из ваших ханжеских проповедей. Они фыркают и хихикают во время всего чтения».
Развернувшись на каблуках, он вышел из комнаты и захлопнул за собой дверь. Синдерби довольно улыбнулся. Он добился именно того, на что надеялся.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Поезд резко остановился, и Алан Хинтон вышел вместе с другими пассажирами, заметив, что они остановились совсем недалеко от входа в туннель.
Железнодорожные полицейские вели всех к крутой насыпи. Многим пассажирам нужна была помощь, чтобы подняться, но Хинтон с легкостью поднялся, воодушевленный видом Виктора Лиминга, подбадривавшего его сверху. Сержант приветственно пожал ему руку.
«Я вспомнил, что вы мне говорили», — сказал Хинтон, поднимая свой чемодан.
«Всякий раз, когда вы с инспектором отправляетесь в другое место, вы всегда берете с собой сменную одежду».
«Это правда. Мы никогда не одеваемся по-настоящему по-деревенски».