«У Райдолла хватило наглости назвать его возможным подозреваемым в блокировке этого туннеля. Вот почему он отправил вас в колледж. Мне сказали, что вы сделали все, что угодно, только не обвинили директора в лицо».
«Мои воспоминания о нашей беседе несколько иные».
«Не слушайте Райдолла», — сказал старик, грозя пальцем. «Он враждует с нами обоими — с Патриком из-за колледжа и со мной из-за моей дружбы с его сыном Майклом».
Колбек был ошеломлен. «Вы знали Майкла?»
«Для меня большая честь быть президентом крикетного клуба Сайренчестера.
Мои собственные игровые дни давно прошли, но у меня безошибочный глаз на таланты. У Майкла их было в избытке. Он ухмыльнулся. «По выражению удивления на твоем лице я вижу, что Райдалл забыл упомянуть о достижениях своего младшего сына в крикете».
«Он очень мало рассказал мне о Майкле».
«Достаточно сказать, что он был лучшим игроком, который у нас когда-либо был. С битой или мячом он был в своем классе. Я дорожу памятью о сотне, которую он забил команде из Вустера. Затем, увы, он покинул этот район и
С тех пор его никто не видел. Это была тяжелая потеря для нас. Он оглядел Колбека с ног до головы. «Вы случайно не игрок в крикет?»
«Боюсь, больше нет. Я играл за университет, когда учился в Оксфорде. За три года, что я был частью команды, мы с удовольствием обыграли Кембридж. После этого рабочие обязательства мешали любым спортивным мероприятиям. Но позвольте мне спросить вас кое-что о Майкле», — продолжил он. «В конце каждого сезона у вас, по-видимому, была командная фотография».
«Я настоял на этом, — сказал Этеридж, — и я всегда следил за тем, чтобы сам был в этом. Стены павильона увешаны фотографиями, а также выставлены наши трофеи. Это показывает, как мы гордимся своей историей».
Он похлопал Колбека по груди. «Не приставай больше к Патрику. Его назначение директором было гениальным решением».
Развернувшись на каблуках, он быстро вышел из церкви. Колбек прошел по проходу, любуясь прекрасными цветочными узорами на коленопреклонниках. Прежде чем он успел пройти к алтарю, он услышал шаги позади себя и, обернувшись, увидел приближающегося Синдерби. Священник сиял улыбкой человека, который знает, что произнес хорошую проповедь, и ожидает поздравлений.
«Как вы видели, инспектор», — сказал он, — «мы здесь традиционалисты. Мы не имеем ничего общего с показной роскошью Оксфордского движения. Это слишком попахивает римским католицизмом. Вашей alma mater придется за многое ответить».
«Вина должна пасть на Джона Генри Ньюмена, — сказал Колбек, — а не на сам университет. Но позвольте мне сказать, как высоко я оценил вашу проповедь. Вы отпустили всех в гораздо более снисходительном настроении».
«Это было моим намерением».
«Меня заинтересовал ваш выбор текста».
«Лука,
глава 17 — моя любимая».
«Я удивлен, что вы не процитировали третий и четвертый куплет».
Синдерби моргнул. «Ты так хорошо это знаешь?»
«У меня было лишь смутное воспоминание об этом, поэтому я поискал это в Библии, сидя у себя на скамье. Это касается самой сути прощения».
«Да, я полагаю, что это так».
«Итак, как там говорится? «Если согрешит против тебя брат твой, выговори ему; и если покается, прости ему. И если согрешит против тебя семь раз в день и семь раз в течение дня обратись и скажи: «каюсь, прости ему». Надеюсь, я не ошибся в цитате».
'Нисколько.'
«Удивительно, как часто это происходит, не правда ли?»
'Что ты имеешь в виду?'
«Число семь», — многозначительно сказал Колбек. «Оно снова и снова встречается — и в Ветхом Завете, и в Новом. Что же такого особенного в этом числе, преподобный?»
'Хорошо …'
«Семь овец были забиты в устье туннеля Саппертон.
Это просто совпадение или кто-то посылает нам сообщение?
Впервые с момента их знакомства Синдерби выглядела крайне смущенной.
Гостиница Half Moon Inn была закрыта, но энергичный стук в дверь в конце концов вывел хозяина на улицу. Он был с затуманенными глазами и был одет в старый халат. Лиминг представил Хинтон и спросил, могут ли они поговорить с одной из его барменш. Выяснилось, что девушка на самом деле не живет в этом помещении, но хозяин снабдил их ее адресом и объяснил, как туда добраться. Через несколько минут трак подъехал к узкой улице с террасами по обеим сторонам. Для некоторых семей воскресенье не было днем отдыха. Дети играли на улице, мужчина выгружал мешки с углем из задней части своей тележки, а женщина стояла на стуле, чтобы вымыть окно на первом этаже. Между соседями происходили громкие разговоры.
Приход незнакомцев вызвал всеобщее любопытство, и некоторые дети подбежали, чтобы поглазеть на них. Увидев их двоих через окно, Дженни Дакетт быстро вышла из дома. Барменша была симпатичной, стройной молодой женщиной с копной рыжих волос и лицом, покрытым веснушками. На ней был передник поверх выцветшего платья с цветочным узором. Она сказала, что рада познакомиться с Хинтоном и рада, что предоставленная ею информация оказалась хоть как-то полезной.