Сегодня радостный день. Мы наконец-то встречаем прибывающего из Австралии дядюшку Горацио. Но кажется, что моя сестра Кларисса не очень рада его приезду. − Тебе не кажется, дорогой братец, что у нашего дядюшки Горацио какие-то весьма странные пожелания, − сказала она. − Почему он не захотел чтобы мы его встретили на вокзале Ватерлоо? Почему на вокзале его будет встречать этот адвокат Томас Грегсон, а мы должны ждать его дома? − Дорогая сестра, ты ещё в глаза не видела нашего дядюшку, а его действия тебе уже кажутся странными, − ответил я ей. − Подумай лучше о том что если не его помощь, нам пришлось-бы покинуть свой дом и переселиться в крошечную квартирку где-нибудь в Ист-Энде. Так что ты хоть немного должна быть ему благодарна. − Всё равно мне это кажется странным,− не уступала Кларисса. − Его поезд из Саутгемптона прибыл в Лондон ровно в четыре часа. Я специально смотрела расписание. Сейчас уже почти полвосьмого, так где, скажи на милость, он провёл целых три с половиной часа? −Наверное у него были неотложные дела в городе,− предположил я. − Неотложные дела сразу по прибытию в город в котором он не был почти тридцать лет? Сомневаюсь. Куда логичнее было-бы ему сразу с вокзала прибыть сюда, в его дом детства. Познакомиться с нами, его племянниками и племянницами, которых он никогда не видел, привести себя в порядок, а уж на следующий день заняться делами. − Видимо у него были другие планы, − возразил я. Но в свете логических рассуждений Клариссы, поступки нашего дядюшки мне тоже начали казаться странными. − Вот-вот, в его планы входило заявиться сюда на ночь глядя. Что же теперь будет c пирогом на который Цецилия потратила столько времени? − Кларисса, Кларисса, стоит ли обращать внимание на такие мелочи? − осадил я её. − Ведь дядюшка Горацио − это единственный оставшийся у нас родственник. Единственный на всей земле. И не надо переживать из-за праздничного торта. Я обещаю съесть большой его кусок, а то что не сможем съесть сами, завтра же отнесу в больницу и отдам пациентам. − А ты помнишь, что рассказывал наш отец про этого "последнего на земле родственника"? – Но я не успел ничего ей ответить так-как в этот момент внизу звякнул колокольчик. Кажется, наконец-то прибыл наш дядюшка. Пока мы с Клариссой спускались вниз, наша горничная Цецилия уже открыла дверь. На пороге стояли две фигуры: одна принадлежала Томасу Грегсону, адвокату из конторы "Паркер и сыновья", другая – высокому, очень худому старику. Старик был одет в мокрое от дождя пальто с меховым воротником и высокий чёрный цилиндр. В одной руке он сжимал саквояж, а в другой щёгольскую трость из красного дерева с фигурной бронзовой рукояткой. Как я понял, этим стариком и был наш дядюшка Горацио. − Ну вот, мистер Найтингейл, надеюсь вы ещё помните своё родовое гнездо? − весёлым молодым голосом произнёс Грегсон. Он помедлил секунду а потом вошёл первым. Повернувшись в пол оборота к своему спутнику адвокат сделал приглашающий жест рукой. − Разрешите вам представить вашего племянника, мистера Джонатана Найтингейла. А эта очаровательная юная леди − ваша племянница, мисс Клариссия Найтингейл. − Старик пристально посмотрел на меня но не сделал ни малейшей попытки переступить порог нашего дома. Казалось он ждал официального приглашения. На лице Грегсона появилось лёгкое недоумение, наверное тоже самое почувствовала и Цецилия продолжавшая придерживать тяжёлую дверь. − Добро пожаловать домой, дядюшка Горацио! − громко произнёс я, на правах главы нашего маленького семейства. При этом я старался чтобы мой голос звучал как можно дружелюбнее. Старик кивнул головой и наконец переступил порог. "Неужели для нашего австралийского родственника так важны подобные церемонии?" − подумалось мне. У дядюшки было бледное, гладко выбритое и испещрённое глубокими морщинами лицо. Впрочем, как-раз дядюшкина лица то мне рассмотреть и не удалось. Этому мешал надвинутый на глаза цилиндр и очки с синими стёклами. Когда дядюшка снял свой цилиндр и передал его вместе с тростью Цецилии, я увидел, что дядя Горацио обладает абсолютно лысой головой исключительно правильной, долихоцефальной формы. Вслед за дядюшкой внезапно появился ещё один человек: Маленький невзрачный субъект сгибающийся под тяжестью двух огромных, только что извлечённых из кэба чемоданов. − Надеюсь, дядюшка, что ваше путешествие прошло благополучно? − вежливо поинтересовался я. − Да-да, − прошамкал старик сделав некое нервное и неопределённое движение рукой. − Ну вот, сэр, вы и вернулись на Родину... Так сказать в родной дом,− повторил Грегсон. − А, оставшиеся вещи я распоряжусь доставить к вам завтра. Сейчас же, господа, я с вашего позволения удаляюсь и оставляю вас в кругу семьи. Хлопнула входная дверь и вскоре на улице послышался цокот копыт и прочие звуки отъезжающего экипажа. Я смотрел на внезапнообретённого родственника и не знал, как продолжить беседу. Ведь я никогда не видел этого человека. Не смотря на то, что как я помнил, дядя Горацио был на семь лет младше моего отца, на вид он казался значительно старше. Наверное, виной тому было полное отсутствие волос и глубокие морщины. Как я не напрягал своё воображение, но никаких особых семейных черт в дядюшкиной внешности не обнаружил. Разве что ростом они с моим отцом были примерно одинаковы. Затянувшуюся паузу прервал сам дядюшка. Устремив на меня синие стёкла своих очков, он спросил: − Значит ты мой племянник Джонатан, а ты моя племянница Кларисса? − Получив утвердительный ответ, старик поинтересовался: − Ну а где же ваша младшая сестра и моя вторая племянница Алисия? Надеюсь с ней всё в порядке? − Да, дядюшка, она совершенно здорова, просто наверное читает что-нибудь в своей комнате. Мы собирались устроить праздничный обед в вашу честь, но сейчас уже очень поздно. Так что, если вы не против, то ваш приезд мы отметим завтра. Скажем в шесть вечера. А Алису мы сейчас позовём. − О, не стоит беспокоиться, − остановил меня дядюшка. − Право же не стоит отвлекать юную леди от чтения романов,- произнёс он голосом человека страдающего от отдышки. − Я прекрасно смогу познакомиться с ней завтра. Да, кстати, разрешите мне вам представить своего слугу Иеронима. Он будет жить со мной. Видите ли, Иероним мне совершенно необходим в качестве секретаря, помощника для разных поручений и курьера. Обещаю, что мы нисколько не стесним вас. Я займу апартаменты моего брата Арчи на третьем этаже. Его спальню и кабинет. А Иеронима мы поселим в маленькой комнатке, той что между кабинетом и библиотекой. − Вы хорошо помните расположение комнат в нашем доме,- заметила Кларисса. − Сколько же лет вы не были в Лондоне, дядюшка Горацио? Наверное, лет двадцать? − Даже больше, дорогая племянница, даже больше! Двадцать четыре года, пять месяцев и двенадцать дней. − Сказав это, он, превосходно ориентируясь в доме, стал подниматься по лестнице на третий этаж. Маленький тщедушный Иероним, пристроив дядюшкин зонтик на специальной подставке, и подхватив оба чемодана, устремился за ним. 6 марта. Обед, что на следующий день состоялся в честь дядюшкиного прибытия, прошёл ожидаемо скучно и уныло. За столом нас было всего четверо, а снующая туда-сюда Цецилия неуклюже нам прислуживала. Дядюшка ел очень мало, скорее даже просто делал вид что ест. Он отставил в сторону "седло барашка", соусницу с чесночным соусом, ещё несколько мясных и рыбных блюд. Всё это он объяснил тем, что подобная пища слишком груба для его желудка. Он попробовал немного белого мяса да выпил пару бокалов красного вина. По непонятной причине дядюшка отказался от нашего столового серебра. Перед началом застолья, бесшумно появившийся Иероним поставил перед ним изящный несессер из которого извлёк превосходный столовый набор. Все принадлежности были старинной работы, выполнены из золота и отличались большим изяществом. Дядюшка не только мало ел, он также мало, вяло и неохотно отвечал на вопросы. Особенно если они касались его прошлой жизни. Всё же он подтвердил, что волей Господа сумел разбогатеть и создал неплохое состояние на австралийских золотых рудниках в провинции Виктория. Кроме того, у него были деловые интересы в Индии и ещё где-то в Южной Америке. Дядюшке принадлежали акции крупных торговых домов в Калькутте и Аллахабаде. Вобщем, оценивая своё состояние как "неплохое" дядюшка весьма и весьма скромничал. Теперь наша семья куда более прочно стояла на ногах, вот только… Только, этот худой, невероятно чопорный и как-бы лишённый всех эмоций старик, пусть даже очень богатый, производил на всех нас угнетающее впечатление. Увы, дядюшка Горацио, сидя за столом в нашей гостиной, казался нам кем-то совершенно чужеродным и даже потусторонним. В его присутствии будто бы само-собой не хотелось ни шутить, ни смеяться, словно сама атмосфера становилась исключительно холодной и официальной. Когда он задал вопрос по поводу моей работы в Вестминстерском гос