умал он и _____________________________________________ 1. Готфрид Август Бургер – «Ленора» XVII век. _____________________________________________ почувствовал, как что-то острое полоснуло его по горлу. Теряя сознание от боли и проваливаясь в небытие, последнее что увидел Аткинс были три пары хищных, звероподобных глаз. Пылая дьявольским красноватым пламенем эти глаза жадно пожирали наполнявшуюся его кровью чашу. * * * Темнота, скрывающая крадущийся в ней потусторонний ужас заполняла огромный зал старинного богемского замка. Они стояли в образованном горящими свечами круге света и ожидали своей участи. Где-то под ногами лежало обезглавленное тело польского доктора, а вокруг, в темноте, кружились в своём смертельном танце ОНИ! − Берегите патроны, Струэнзе, у нас их осталось совсем мало! − кричит ему Людвиг. Пламя свечей вырывает из мрака его белый австрийский мундир со сверкающими эполетами. − Стреляйте только наверняка! Это последние патроны с серебряными пулями, с обычными ваш револьвер будет бесполезен! − Слушаюсь, господин капитан! − отвечает он весело. - Но прошу заметить, барон, что я являюсь военнопленным, а не вашим подчинённым. − В его руке одолженный на время револьвер заряженный специальными патронами. Рядом лежит старинный арбалет к которому есть только две стрелы с посеребрёнными наконечниками, и антикварная шпага. Из мрака выплывает полупрозрачная фигура молодого мужчины. Он облачён в старинный зелёный кафтан расшитый золотыми шнурами. Наверно, он был очень красивым при жизни. Этакий златокудрый гигант с лицом Аполлона и телосложением Геракла. Но теперь это четырёхсотлетний вампир-носферату, с белым, словно у фарфоровой куклы лицом, зловещей улыбкой и горящими адским пламенем глазами. Это уже не человек, а сверхъестественное, жаждущее свежей крови существо явившееся на её запах. Он вскидывает револьвер и стреляет вампиру прямо в лицо. В это белое, безжизненное лицо искажённое зловещей клоунской улыбкой. Но проклятый вампир исчезает и тут же появляется в другом месте совершенно невредимым. − Куда вы целитесь, чёрт возьми?! − кричит ему Бруно. Лицо Ван дер Страатена искажено гневом. Это можно понять: только-что, спасая душу своего друга детства ему пришлось обезглавить его тело. − В грудь надо стрелять! В самое сердце! − А его атакует уже другой вампир. Он отбрасывает бесполезный револьвер и хватает старинную шпагу с посеребрённым клинком. Этим вторым вампиром оказывается юная, прекрасная девушка с пышными каштановыми волосами. − Боже мой! Боже мой! - вскрикивает он вне себя от ужаса, потому что в девушке-вампире он узнаёт её… Его любимую, бесконечно дорогую Катарину! Но она не узнаёт его! Красные глаза мёртвой девушки полыхают ненавистью. Из-за раскрытых пунцовых губ появляются острые, влажные клыки, и издав нечто подобное звериному рыку она кидается на него. − Катарина! Катарина, это же я! − прокричал Струэнзе и ... проснулся. Уф!.. Страшные события пережитые ими четыре года назад ещё не скоро изгладятся из памяти. Если вообще изгладятся. Так что ему ещё не раз придётся видеть во сне кошмары и просыпаться в холодном поту. Он хотел обнять жену, но его рука коснулась только смятой простыни. − Катарина! – прошептал он уже наяву. Выбравшись из-под одеяла, Струэнзе поёжился. В комнате стоял ужасный холод. Эти чёртовы англичане гораздо менее к нему чувствительны чем жители континента, вот и экономят на угле. − Катарина! - снова позвал он жену, но ответом ему вновь было молчание. Дверь их спальни оказалась распахнутой настежь и оттуда как раз и шёл холодный воздух. Взяв со стола подсвечник Струэнзе вышел в соседнюю комнату служащую им гостиной. − Катарина, дорогая! Ка... − он подавился своим криком при виде открывшейся перед ним картины. По спине датчанина побежали мурашки. Да, сон что называется, был в руку! Возле распахнутого в холодную лондонскую ночь окна стояла она. Хотя слово «стояла» было здесь неуместно. Его жена, одетая в полупрозрачную ночную рубашку, зависла в воздухе в трёх футах над полом. Широко раскинув руки, она парила и словно впитывала звуки ночного Лондона. − Всемилостивый Господи... − поникшим голосом прошептал Струэнзе, медленно подходя к ней. − Не подходи! Оставь меня, Олав! − произнесла девушка неестественно грубым, мужским, с металлическими нотками, голосом. − Дорогая, как же так... Неужели снова всё началось, − пробормотал Струэнзе опрометью кинувшись в кухню. − Боже мой! Боже мой! − Он открыл дверцу старинного резного буфета и вынул большую металлическую флягу. − Слава Богу, что ещё осталась свиная кровь. Спасибо дону Алонсо, побеспокоился как никак. − Вернувшись в гостиную он отвернул пробку и поставил флягу на пол, в центре комнаты. − Дорогая, это тебе поможет, − сказал он, благоразумно отступив к стене. Парящая девушка, издав утробное урчание, перевернулась в воздухе и невероятным образом проползши по потолку спрыгнула на пол. Затем она схватила флягу и жадно прильнула к горлышку. Полностью опорожнив её она тяжело опустилась на пол и сжавшись в комок сидела так несколько минут раскачиваясь из стороны в сторону. Потом плечи её стали сотрясаться от беззвучного плача. Катарина с отвращением отшвырнула от себя пустую флягу которая со звоном и шелестом заскользила по паркету. Подняв на мужа заплаканные глаза она прошептала: − Оли, Оли, что же это? Неужели всё опять началось? Милый Оли, почему оно снова произошло со мной? Почему я снова ощущаю приближение полнолуния, ведь за последний год не было никаких проявлений? − Струэнзе опасливо приблизился к жене, опустился на пол и нежно обнял её за плечи. − Ничего, Дорогая, мы с этим справимся. Обязательно справимся. − Господи! Оли, я этого не выдержу! Опять! Ну почему вы не добили меня тогда... четыре года назад?! Я мерзкое противоестественное существо! Именно существо, потому, что каждый день моей жизни − это оскорбление Бога! − Но муж лишь гладил её по густым волосам и шептал успокаивающие слова. − Бог не отказался от тебя, Дорогая! Просто у Него были особые планы на твой счёт, − усмехнулся датчанин. − Ты ни в чём, абсолютно ни в чём не виновата. – Слегка успокоившись Катарина тихо зарыдала на груди у мужа. − Я так надеялась, что всё позади. Это опять началось из-за того, что мы приехали в Лондон. Олли, дорогой, я чувствую их присутствие. Весь здешний воздух словно пропитан их мысленными зовами обращёнными друг к другу. Носферату здесь много и они всё прибывают и прибывают из других городов. Голодные и злые кровососущие мертвецы ждут пришествия некой могучей и ещё более страшной силы. Олав, я тоже её чувствую! Надвигается нечто ужасное! − И она снова зарыдала на груди растерянного супруга.