— Ты знала, что я не прощаю. Я предупреждал тебя, — его шаги были медленными, каждый из них отдавался в моём сознании глухим эхом. — И теперь я сделаю так, чтобы ты больше никогда не осмелилась нарушить мои правила. Ты станешь меченой. Моей.
Моей? Эти слова задели что-то внутри меня, пробудив смесь страха и странного, необъяснимого трепета. Я сжалась, когда он подошёл ближе, его фигура нависла надо мной, заполняя всё пространство.
— Аш, ты не можешь… — я попыталась отступить, но кровать мешала. Его рука быстро схватила меня за запястье, удерживая на месте.
— Я могу всё, — сказал он тихо, угрожающе. Его голос был как шелк, но с потайными лезвиями, которые резали. — И ты сама подписала себя на это.
Он потянул меня за руку, заставив подняться. Я была слишком ошеломлена, чтобы сопротивляться. Его другая рука скользнула к моему плечу, обнажая его, стянув бретельку рубашки. Холодный воздух коснулся кожи, но тепло его ладони тут же сменило это ощущение.
— Аш, подожди… — я едва могла говорить, голос дрожал, а сердце стучало так громко, что я чувствовала его в горле.
Я знала, что это значит. Эта информация попадалась мне, когда я искала информацию о альфах. Метка продержится на мне всего несколько дней, но пугало меня другое. Я уже знала, что эти дни я буквально буду сгорать от желания к Ашу.
— Молчать, — коротко бросил он, опуская голову к моему плечу. Его дыхание обожгло мою кожу, и я вскрикнула, когда сначала горячий язык прошелся по коже, а затем его зубы впились в плоть.
Боль была острой, жгучей, но в то же время меня пронзило что-то невероятное, невыносимо сладкое. Это было так странно, так противоречиво: моя кожа горела от боли, но глубоко внутри разливалось странное, всепоглощающее наслаждение. Я чувствовала, как его клыки проникают глубже, оставляя след, который я никогда не смогу забыть.
Я зажмурилась, скрипнув зубами, чтобы не закричать, но из моего горла всё равно вырвался слабый стон. Аш держал меня крепко, его рука сжимала моё плечо, удерживая на месте, пока он медленно оставлял метку. Его губы скользнули по коже, смешивая боль с этим странным удовольствием, которое я не могла ни понять, ни принять.
Когда он отстранился, я обессиленно упала на кровать, тяжело дыша. Моя голова кружилась, сердце колотилось, а плечо пульсировало от боли и жара. Я чувствовала, как метка пылает, как она впечатывается не только в моё тело, но и в сознание.
Я лежала на кровати, всё ещё тяжело дыша, осознавая жар, который разливался по всему телу. Боль и странное удовольствие от его укуса смешались в единое ощущение, от которого меня бросало то в жар, то в холод. Я не могла двинуться, словно он лишил меня всей воли одним только своим взглядом, своими действиями.
Аш выпрямился, смотря на меня сверху вниз, его лицо оставалось холодным и отстранённым, но в глазах мелькал огонь. Он знал, что я запомню этот момент навсегда.
— Ты думаешь, что это всё? — его голос, низкий и ровный, раздался в тишине, и я вздрогнула. — Это только начало.
Я открыла рот, чтобы что-то ответить, но слова застряли в горле. Он наклонился ближе, его руки скользнули по моим запястьям, быстрыми, уверенными движениями перехватив их. Я почувствовала, как грубая ткань обхватила мои руки — сначала одну, затем другую.
— Аш… — начала я, но голос прозвучал слишком тихо, слишком неуверенно. Я только и могла смотреть, как он привязывает мои руки к изголовью кровати. Его движения были точными, без единой капли сомнений.
— Ты должна понять, — сказал он, сжав моё запястье чуть сильнее, чем нужно, прежде чем закрепить последний узел. — Наказание — это не просто слова. Это действия. Теперь ты будешь помнить каждую свою ошибку.
— Ты не можешь так поступать! — наконец выпалила я, пытаясь вырваться, но узлы держали крепко.
Он усмехнулся, его улыбка была холодной, едва заметной.
— Могу. И ты сама это знаешь.
Его пальцы легко коснулись моего плеча, где пульсировала метка, и я невольно вздрогнула от этого прикосновения. Оно обжигало, разливалось по телу желанием.
Он наклонился ближе, его лицо оказалось в опасной близости, и я почувствовала его дыхание на своей коже.
— Ты останешься здесь, пока не осознаешь, что значит нарушать мои правила, — сказал он тихо, но в его голосе звучала стальная угроза. — А если я вернусь и увижу, что ты пыталась освободиться, наказание станет ещё жестче.
Я замерла, чувствуя, как жар и холод одновременно охватывают моё тело. Его слова врезались в сознание, оставляя неизгладимый след. Я не могла понять, что сильнее — страх или странное, невыносимое влечение.
Аш распрямился, бросив на меня последний взгляд, полный холодного превосходства. Затем он развернулся и, не сказав больше ни слова, вышел из комнаты. Дверь за ним закрылась с глухим щелчком, оставляя меня в тишине.
Я осталась лежать на кровати, привязанная, беспомощная, с жгучей меткой на плече и головокружением от всего, что произошло.
34
Два года назад
Вновь постучав в дверь и, не получив никакого ответа, я шумно выдохнула и, пытаясь набраться храбрости толкнула дверь. Осторожно вошла в комнату, видя, что плотные шторы закрывали окна так, что солнечный свет сюда практически не попадал. Были заметны лишь очертания мебели.
Даже делая следующие шаги, я значительно напряглась, но, настороженно приближаясь к кровати, тихо позвала:
— Аш, ты еще спишь?
Кажется, брат и правда спал, а я, переминаясь с ноги на ногу, подумала о том, что, может, мне и правда лучше уйти. Не оторвет ли Аш мне голову за то, что я зашла в его спальню? В прошлый раз он меня отсюда вышвырнул так, что я чуть ли не через весь коридор перелетела.
Глубокий вдох и выдох. Нет, мне нельзя уходить, пока он не проснется. Иначе, проблемы будут у нас обоих.
— Аш, проснись. Уже семь.
Делая еще один шаг, так, что я коленкой уперлась о кровать, попыталась понять на какой стороне лежал Аш. Может, пальцами потолкать его в плечо. Но в комнате было настолько темно и на постели валялся такой ворох одеяла, что я вообще не могла ничего осознать.
В итоге ладонью оперлась о матрас, собираясь потянуть за одеяло, вот только, уже в следующее мгновение отскочила, как ошпаренная. Поняла, что оперлась не о матрас, а, кажется, о живот брата. А он спал без футболки. Жуть какая.
— Что ты тут делаешь? — послышался какой-то шорох. Кажется, Аш сел, а у меня внутри все всколыхнулось от паники. В первую очередь от тяжелого, хриплого голоса брата и того, что если я что-то и поняла за годы проживания с ним в одном доме, так это то, что Аш не терпел вторжения в свое личное пространство. Нарушение этого веяло болью. Даже для меня. Или тем более для меня, так как я вынуждена находиться рядом с ним.
— Только не злись, — я тут же подняла руки в защитном жесте и отошла от кровати на несколько шагов. — Я пришла, чтобы предупредить тебя. Отец уже в обеденном зале и он узнал про твою работу. Я… попыталась прикрыть тебя. Сказала, что по вечерам ты учишь меня водить машину, но, если он узнает, что это ложь…
Скорее всего, мне ничего не будет. Отец редко наказывал меня. Или, вернее, никогда. Да и не было за что. А вот Аша раньше наказывали каждый день. Иногда даже чаще. Всегда изощрено и жестоко. Естественно, без перегибания, но отец уже не знал, как повлиять на воспитание брата.