- Ну, и что ты молчишь? Понял теперь? Стыдно стало?
- Понял. Что ты у меня - самая красивая дурочка на свете. Обожаю. В тебе, наконец, проснулись настоящие женские качества.
- Что? Как понять - настоящие женские? А до этого что? Лишь поддельные проявлялись?
Захотелось ее расцеловать, за эту смешную обиду. Если все наши проблемы - только на этом уровне, я уже самый счастливый засранец на свете! С такой-то фигней разберусь...
- Я до сегодняшнего дня вообще не замечал в тебе нелогичности. Слишком правильной казалась. Это настораживало.
- Идиот. - Снова попытка отдалиться. Неудачная: успел подгрести под себя.
- Ага. Счастливый. - Руки перехватил, ноги прижал, чтобы не дрыгалась. - Очень.
- Зря ты этому радуешься. Счастливый придурок - это диагноз.
- Алён, мой диагноз - ты, и лечиться не собираюсь. - Взгляд в расширенные зрачки, полностью затянувшие радужку. Тону. Теряюсь. Какой же бред все эти споры, если рядом она - такая...
Глава 50
Странное ощущение покоя. Подозрительное. Нет никаких поводов, чтобы напрягаться... И это - напрягает. Не бывает так. Нет. Где-то запрятан подвох, в ожидании, что я расслаблюсь, потеряю бдительность и... Вот тогда-то он и выпрыгнет, накинется на меня и растерзает в клочья, растреплет мою душу окончательно. И еще раз этого я не переживу.
Светка говорила, что я себя накручиваю. Что надо жить в настоящем и наслаждаться моментом. Я честно старалась. Вернее, жила, наслаждалась, млела от нежности... Но, в самые отчаянно-сладкие минуты накрывало... Из каких-то дальних закоулков сознания вываливалась мысль: " Дура! Кому ты веришь? Поиграет - и снова пошлёт. Ты, конечно, побалуйся, душу-то отведи... Но - помни..." А то я не помню. Разве такое забудется?
Павел заставлял забыть. Давал ощущение безопасности, уюта, тепла. Семьи. Забавно: собираясь к родителям, я каждый раз будто готовилась к войне. И воевала с родными за своё мнение, за независимость, за право быть самой собой. Имея кучу родственников и друзей, всю жизнь была отщепенцем, паршивой овцой, белой вороной...
А совершенно чужой, недавно, человек - принял и понял. Не давил, не требовал, не убеждал в том, что все, чем я занимаюсь - блажь и идиотство. Временами, конечно, палку перегибал, как в случае с этими фотками... Настаивал на своей правоте, пытался на пальцах объяснить, какие чудные кадры вышли...
Понятно, конечно, он - художник, и его взгляд на мир, спрятанный за объективом, совершенно другой. Ну, и пускай бы смотрел, мне не жаль, но на кого-нибудь, кроме меня.
Я тогда очень долго требовала все удалить, а он взял и спрятал фотоаппарат. Сказал, что достанет, когда остыну и отойду...
Я, действительно, со временем остыла. Потом любопытство начало поднимать свою хитрую голову:
- Паш, а что ты будешь делать с кадрами? Все равно же, обещал не показывать никому.
- Любоваться.
- В темном чулане, под одеялом? И приговаривать "моя прелесть", как этот гоблин с кольцом?
Засмеялся:
- Зачем такие крайности? Будут заставкой на телефоне. На твоем номере. Позвонишь мне, и на экране - красота.
- Значит, я тебе звонить не буду.
- И не нужно.
- Вот, значит, как? Я тогда пошла? До свиданья.
- Угомонись. Я тебя сам звонками достану.
Он моё обещание не принял всерьёз, и очень бесился потом: ждал от меня звонка, а я молчала. Сказала - не буду, значит, не дождётся.
Иногда, в крайне редких случаях, позволяла себе скинуть СМС, но - не звонила.
Иногда, понимая, что Павел задерживается по делам, и не может меня сейчас забрать, собиралась и сваливала. Иногда - к девчонкам, порой - в кафе, а в последние пару раз - спокойно прогуливалась. Последние недели февраля радовали теплом и весенне-ярким солнцем. Работа у Покровского давала мне массу времени - богатство, которое до того было недоступным. А тут свалилось и ошарашило, как выигрыш в лотерею: вот оно, есть, и так страшно тратить... И я тратила понемногу, аккуратно: гуляла, думала, переваривала. Удивлялась городу, заполненному людьми, озаренному светом (раньше все время куда-то неслась, не замечая машин и прохожих, мамочек с детьми, бабушек с авоськами, влюбленные парочки).
А Пашка носился, как угорелый, выискивая меня по всем известным "явкам". Если угадывал - находил быстро. Иногда не везло, и он изводился, дёргал Артёма, подруг, обзавелся телефонами всех коллег с новой работы. Потом они все дружно трезвонили мне, а я - смеялась. Тоже ведь, гордый идиот. Или просто глупый...