- Это правда?
- Что именно?
- Что простила?
- Да. - Выдавила из себя, через силу. - Зря сказала, нечаянно вырвалось. Нужно было ещё помурыжить.
- Зачем? - Покрепче сжал, чтобы не увернулась.
- Чтобы по-честному было.
- Объясни. - Развернул к себе лицом: любопытно, что еще придумала?
Уткнулась взглядом в грудь, пальчиками майку разглаживает, можно подумать, там столько складок...
- Ну? Что ты имела в виду?
- Я думаю всякую фигню, мучаюсь. А ты расслабишься, будешь ходить счастливый. Так нечестно.
- Глупая ты, Лен. Я, когда расслабленный, гадости делать не хочу, просто лень. Больше о тебе думаю. О том, как вечером встретимся, или как утром прощались...
Снова краснеет. Трындец. Сколько ж ей лет? За двадцать давно перевалило. Пора бы забыть, как смущаются...
- Эй, малыш, ты чего затихла? Опять придумываешь какую-то ерунду, чтобы поссориться?
- Паш, вообще-то, я сидела и читала книгу, и тебя не трогала. Сам прикопался ко мне с вопросами. Нужно было отмахнуться, сказать: "Все хорошо, я счастлива"? Ты спросил - я ответила. А теперь еще и виновата...
Засопела недовольно, где-то в районе груди, глаз не поднимает, но прижимается все так же... Еще и обняла в ответ. Это радует, значит, больше не ссоримся...
- Лен, ты просто не представляешь, каково это - вечно помнить про свою вину, ждать взрыва из-за какой-то мелочи. Я словно хожу по тонкому льду, с опаской, боюсь оступиться и пойти на дно. Стоять нельзя - провалишься, идти - страшно. И берег близко, но не дотянешься...
- Пабло, да ты поэт! Знаешь об этом?
- Не, я в словах не специалист. Я больше по картинкам...
- Знаю. Думала, у тебя не один талант, а ты прибедняешься...
- У меня есть один стопроцентный талант. Все остальное - мелочи.
- Да? Я думала, ты больше не снимаешь...
- А это причем? Снимаю, пока ты не видишь. Только не показываю, чтоб не бесилась...
- Что?!
- Пошутил-пошутил. - Поднял руки вверх, сдаваясь. - Однако, я совсем о другом...
Снова обнял, поглаживая спину, плечи, шею... Так хорошо стоять вдвоём, слегка покачиваясь...
- Ммм? О чем же?
- Я обалденно целуюсь! Могу показать...
Почувствовал, как улыбнулась, потерлась щекой об меня...
- Говорила же: ты - маньяк!
- Но ведь любимый же, правда? - Попытался поднять ей подбородок пальцем, заглянуть в глаза...
- Да... - Пусть и увернулась, и это "да" прозвучало без энтузиазма, но - счастьем окатило так, будто она сама в вечной любви призналась... Бог с ним, подождем. Больше спешить не буду.
Вот так - осторожно, бережно, маленькими шажочками я приближался к ней. Подпускала, вроде бы, но порой - отпрыгивала. Будто маленький, дикий, пугливый зверек: и любопытно, и хочется подойти... И в руках что-то вкусное, но... Боязно... И понятно, конечно, откуда взялась эта боязнь: её столько раз обижали. А любил ли кто-нибудь, хоть раз, по-настоящему? Что-то мне подсказывает: нет. Ни разу. Поэтому ей так сложно расслабиться, подпустить к себе. Ей - страшно.
Откуда бы мне всё это знать? В кого я такой талантливый, знаток человеческих душ? Да ни в кого. Если бы не Алина, пёр бы напролом, как бык. И все уже переломал бы, к чертям.
Как бы моя девочка ни психовала, ни злилась на друзей за их вмешательство, а они реально помогли. Когда Лена ко мне перебралась, наутро Алина пришла в мой офис, послала на хрен секретаря и вломилась в кабинет. С требованием: "Надо поговорить". Хорошо, что по лицу не заехала - не смог бы поделать с этим ничего. Но морально - почти раздавила.
Сначала вообще не понял, в чем дело, и чем вызван её визит:
- Привет, Алин, мы же не договаривались на сегодня. У меня еще доказательств нет, одни подозрения... Как будет что-то известно - первой же тебе сообщу.
Зыркнула на меня, словно обжечь пыталась, с предупреждением:
- Я не по этому поводу. Сейчас он не так важен.
- А в чем тогда дело?
- Можно подумать, ты не знаешь?
- Нет. - Вот действительно, без понятия, чем обязан такому счастью. Как-то сложилось, что с этой подругой моей девушки мы общались только по неприятным поводам. Ассоциация стойкая сложилась.