От взора двух ангелов никто не убежит!
Одна сторожевая псина прыгнула на Вениамина, но он рыдая вонзил ей в бок раскаленный прут.
Запах собачатины смешался с воем.
— Ну и чего ты плачешь!? Вы бомжи часто собак едите! Какой сентиментальный напарник…
— Это стереотипы! Запротестовал он.
Рабы — в прошлом бомжи, были освобождены и могут стать бомжами вновь.
Они разбрелись по лесу как саранча.
— Думаешь выживут?
— Уверен, если они что и умеют, то это выживать… Грустно выдохнул бомж.
Мы улетели на рассвете.
На горизонте горел завод, как погребальный костер.
— Почему ты не прячешь лицо? Спросил Веник.
— Уже не имеет смысла… Усмехнулся Константин.
За меня основательно взялась вся полиция города.
Разумеется, не по своей инициативе и не за свою скромную зарплату.
Отец тех ублюдков, изнасиловавших и убивших мою дочь, сильно разозлился смертям сыновей и бросил все ресурсы на мои поиски.
Неужели неприятно, когда твоих детей убивают?
Я не тороплюсь с его устранением.
Пусть живет с мыслями и чувствами что убийца его детей живет и гуляет на свободе.
Как только он замаринуется, я приду…
К счастью, ожидание можно скрасить убийством очередного ублюдка, коих в нашем мире большинство…
Рагуил привел меня в небоскреб из черного стекла.
На двери самого роскошного из офисов висит золотая табличка: «Лоренц Партнёры. Право — наша религия».
Внутри пахло кожей и властью.
Секретарша с губищами больше авианосца, даже не почувствовала гостя, бродящего между стен.
Кабинет Лоренца напоминал музей трофеев.
На стенах — фото с рукопожатием политиков, рамки с вырванными страницами из дел и статуэтка Фемиды с завязанными глазами и весами, где на одной чаше лежали конфеты, а на другой — золотые коллекционные монеты.
Сам адвокат стоял у окна, попивая виски из хрустального бокала. Костюм выглядит дорогим, особенно на контрасте с пальтишком Вениамина…
— Первое упущение — оправдан педофил-министр. Вознаграждение — вилла на лазурном берегу.
— Второе — спасён сынок депутата, переехавшего на внедорожнике супружескую пару… Вознаграждение — пожизненная неприкосновенность.
Мой голос вырвался из стен.
— Вы кто черт возьми!? Как охрана пропустила!? Обернулся в испуге Лоренц.
— Я тот, кто вершит справедливость, только без лишней бюрократии и цирка. Я взмахнул рукой и стекла окон треснули.
В комнату ворвался ветер, полный голосов.
— Почему он на свободе!?
— Он убил мою дочь!
— Судья был подкуплен!
Лоренц потерял надменность и нахмурился.
— Что за глупости!? Где спрятаны динамики?
— Сейчас все свершится… Я подошел ближе — Это тот же суд, только без адвокатов.
Я приковал его к креслу. Галстуки обернулись вокруг рук, как кандалы.
За первый грех — каждое слово, которое он попытается произнести, выжигается на его коже.
За второй — твои глаза станут зеркалами.
Ты увидишь всех, кого погубил твой “талант”: вдов, сирот, обезумевших матерей. Их взгляды — как иглы в радужке.
— Вы пожалеете! Выдохнул он и кровь засочилась со лба.
Там кровавым росчерком отпечаталось сказанное. Он вопил и с каждым слогом покрывался бранными словами.
Очень скоро на коже не осталось живого места.
— Вы… нарушаете… закон… Выдохнул он, кровь сочилась из-под ногтей… а это уже я поигрался с припасенной швейной иголкой…
— Нет. Я выколол Лоренцу глаза и произнес — Мы его переписываем.
Наши возможности увеличивались экспоненциально.
Два скооперировавшихся ангела — страшная сила.
Мы эффективно вытравливали паразитов с города. Под горячую руку попадали как обычное пьяное опустившееся быдло, так и высокие политики с бизнесменами.
Один может проходить сквозь стены, а другой летать?
Как прикажите от таких спасаться?
Вчера вошел в очередной особняк через чердак, растворившись в штукатурке.
Он спал, прижимая к груди фото изнасилованного мальчика. Рукой я проник в сейф, минуя сантиметры стали и достал пистолет.
Выстрел через подушку прозвучал глухо, словно в вакууме.
Пороховая гарь смешалась с ароматом дорогого одеколона.