Серо-розовая каша с клочьями волос застряли в дворниках и болтались как украшение.
— Красиво… А теперь собаку давай!
Пёс завизжал и кишки выперли из пасти…
А почему бы и нет.
Мужчины в сети часто жалуются — что суки портят им жизнь, я можно сказать помог молодым ребятам.
— А теперь выжимай сотку! Женщина с коляской у перекрёстка!
Мужик зарыдал, но вдавил газ в пол. Коляску перемолотило, а ребенка вышвырнуло под встречную фуру.
Я ржал как ненормальный…
Хотя почему как…
Я и есть ненормальный, но только по общественным меркам, а мнение большинства как правило — никого не интересует.
Таксист тем временем — скрючившись, блевал и плакал.
Дальше я вывернул руль влево, врезавшись во встречную иномарку. Стекло взорвалось осколками, металл заскрипел, и моя голова ударилась о зеркало заднего вида…
Даже царапины не осталось…
Абаддон залил мои жилы расплавленным свинцом, а кожу обил сталью.
Еще как выяснилось, он единственный архидемон в своём роде…
Правда я никого из его братьев и сестер не встречал…
Всему своё время…
Я вылез через разбитое окно, волоча за собой таксиста. Он благодаря ремню безопасности отделался легким испугом.
Мужики из разбитой машины уже вовсю орали и тыкали в нашу сторону монтировками.
Лица красные, как мясо на прилавке…
— А теперь разбей ебальник каждому. Велел я, но мужик, как только отошел на безопасное расстояние, стал звать на помощь…
Аркадий разумеется подошел поближе к жертве ДТП, вырвал железку из рук и всадил в живот.
Очевидец согнулся, хватая воздух, а я побрел дальше по списку…
Кулаком в переносицу, коленом в пах, пальцами в глазницы…
Кровь брызгала на асфальт как из шланга.
Мой водитель пытался уползти прочь, но нож вошёл в шею легко…
Поводил лезвием вправо — хрящи захрустели…
Поводил влево — и яремная вена порвалась…
Он хрипел, пуская пузыри…
Я наблюдал как зрачки расширяются, а пальцы скребут асфальт.
Удивительно, как легко и приятно отнять чью-то жизнь…
Каждый раз, убивая, я представляю полную предысторию человека…
Они познакомились в пятом классе как в глупом, но добром фильме — она уронила учебник по литературе, он поднял — их пальцы коснулись, а глаза встретились. После уроков юноша провожал особу до дома, нёс портфель и шутил, она улыбалась и делала вид что смешно, спотыкаясь о солнечные зайчики на асфальте.
В шестнадцать — первый стрессовый поцелуй за школой, смущенные взгляды, стихи в дневнике вместо конспектов.
В университете жили в общаге, варили суп на одной конфорке, спали на узкой кровати, мечтали о свадьбе…
Копили три года — он разгружал вагоны, она шила платья на заказ.
Свадьба была скромной: белое платье пахло крахмалом, а костюм — нафталином, но когда они сказали “да”, зал и родители заплакали…
Первая брачная ночь: дрожащие руки, смех сквозь слёзы и шёпот… — Я тебя люблю… Его ответ — Навсегда…
Долгие ночи у врачей, тихие молитвы в пустых коридорах, мечты о ребенке и долгожданные слезы на УЗИ…
И вот — он родился.
Кричал, цепляясь крохотными пальцами за её мизинец. Отец стоял на коленях, целовал потную ладонь и рассыпался в благодарностях — Спасибо… спасибо…
Мальчик рос, первый шаг к протянутым рукам, первое слово, школьные звонки, ссадины от первой драки, пятерки и олимпиады по математике.
Они гуляли по паркам и раз в год ездили на море… Он вырос, встретил девушку с глазами как у матери в юности, много трудился инженером и таксовал по вечерам…
Родители ждали внуков, вязали маленькие носочки и смеялись… — Внучка будет такой же упрямой как ты…
Но потом в биографии этой семьи случился — я.
Пять секунд…
Нож в шею…
Уже завтра пожилого отца и беременную супругу пригласят на опознание в морг.
Через неделю мать умрёт от тишины в груди, держа в руках детскую фотографию…
На могиле несостоявшегося отца напишут — Как много нашего ушло с тобой… Как много твоего осталось с нами…
Это прекрасно…
Чистый кайф…
Они верили в “навсегда”, но “навсегда” кончилось, едва я вошёл в их жизнь…
В отличие от меня, они были счастливы и потому это заслужили…
Особенно сильно я не люблю улыбающихся и наслаждающихся жизнью подростков. Их тело еще не сгнило, потому что их любят, и они верят в “лучшее” завтра.
Лезвием от Т-образной бритвы я всегда готов подкорректировать улыбку.