А может случится так — что ты плохой от рождения? — Конечно может!
Откуда такая уверенность? — Да я сам такой.
Родился с желанием видеть и причинять боль. Еще с пеленок знал, что слёзы слаще материнского молока. Нравится принижать заслуги других, чувствовать власть в руках, провоцировать конфликты, избивать слабых и ломать волю сильных.
Я кстати здоров, даже справка имеется.
Честно признаться, с годами кажется наоборот — в обществе один я нормальный, а все вокруг дешевые психически неуравновешенные лицемеры. Вечно кривляются, распространяют гнусные слухи за спиной, врут в лицо, избегают ответственности, по вечерам изменяют тем — кому утром клялись в любви.
Зачем соблюдать формальности, вежливо и ласково отваживать неприятного человека, если можно просто снести ебальник. Отхуярить так — чтобы дышать боялся с тобой в один такт. Вынести с ноги и пока лежит на асфальте — попрыгать на голове и туловище.
Сколько помню — всегда был таким…
Я родился в семье мечты.
Папа — успешный юрист с улыбкой рекламного актера. Мама — хорошая дочка с лицом ангела и счетами в банках. Дом — большой коттедж, где нас — четверых детей растили в любви и ласке: старший брат — победитель олимпиад, две сестрички балерины и я — их “особенный” мальчик.
Нас не били, не повышали голос, не бросали.
Каждое утро начиналось с объятий, завтрака на террасе и уроков этикета. Еще тогда в голову закрадывалась мысль, что их любовь — как пластиковая ёлка: яркая, идеальная, мёртвая…
Помню тот день в песочнице, когда дьявольская натура проявилась впервые. Мы строили замки, пили воображаемый чай и торговали между собой, расплачиваясь листиками деревьев.
У детей такое случается без повода… Один хулиганистый паренек щедро сыпанул Аркаше песка в лицо…
Меня кстати так и зовут — Аркадий. Как по мне, слишком интеллигентное имя получилось для того, что из него выросло.
Песок впился в глаза, как тысячи раскалённых игл. Слезы смешались с грязью, превратившись в едкую, разъедающую роговицу пасту. Я завыл, заглотнув собственный крик и взрослые засуетились вокруг.
— Не плачь, солнышко… Успокаивала мама, промывая глаза водой.
Обидчику погрозили пальцем, как будто он случайно наступил на цветок, а не выжег мне душу…
Потом я нашел её… Старая книга в папином кабинете… Я прочёл одну единственную фразу — “Око за око” и слова вонзились в мозг крючком. Я повторял их шёпотом, лежа в постели…
Назавтра в песочнице я подошёл к нему с самыми добрыми намерениями и горстью молотой соли в кулаке. Он улыбался, ковыряя лопаткой траншею — Смотри Аркаша, тут червяк! Радовался он, позабыв о конфликте…
Но я всё помню…
Швырнул соль в глаза так, чтобы крупинки впились еще глубже, чем мне вчера.
Он заорал, упав на колени. Плачь стал музыкой… Сладкой и густой как мёд… Взрослые снова забегали, но я раскусил их секрет: вся ругань — театр.
Так сложилось первое детское хобби — кидать песок в глаза всем соседским детишкам. Не хочу машинок, солдатиков, конструктора и даже железной дороги не надо. Мне важны слезы и чем горче — тем слаще.
Следующий памятный эпизод случился, когда я повзрослел, но не рассчитал с наглостью — мне съездили в глаз.
И снова боль, синяк на лице и слезы…
Вот значит, что ощущает человек, когда спотыкается о чью-то руку…
Хорошо, что дети всё схватывают на лету. Я решил попробовать повторить и мне понравилось.
Первым под удар попали мои домашние. Брат хоть и старший, но в драке побеждает тот — кто духом сильный. Ему я разукрасил физиономию в фиолетовый и утрамбовал нос поглубже в голову.
Сестрички так же получили по фонарю и долго не ходили в школу, даже косметика не маскировала домашнее насилие.
Родители зашипели как испуганные кошки — возили по психологам, шептались за дверьми. Под угрозой санкций, я чуть поубавил пыл и оставил домочадцев в покое. Ну и ладно… Придет еще их черед, а пока достаточно посмотреть в окно и увидеть — в мире так много людей…
Лупил всех во дворе.
Оказывается, можно и ногой пинать, и палкой бить, и толкать на твердую землю, и чужое отбирать, и обзываться… Множество удовольствий и закон передо мной беспомощен — маленький еще.
Брат и сестры ходили по струночке, выполняли команды как ручные псы. Приносили завтрак в постель, убирали в комнате до блеска, отдавали карманные деньги, дрожали при моём смехе. Иногда я подзывал их ночью, заставляя приседать, пока не онемеют ноги — просто чтобы увидеть, как пульсирует страх в их глазах.