Иногда я смотрю на их лица — усталые, злые, равнодушные. И думаю: а чем я хуже? Они тоже бегут, как белки в колесе, только клетка побольше…
У магазина кучкуюся такие же, как ты — алкаши-бомжи. Конкуренция страшная…
Если у метро встать — можно пиздюлей получить от стражей правопорядка. Там свои “сотрудники”.
Утром быковатого вида люди рассаживают инвалидов и бабушек. Те гребут деньги лопатой — на операцию матери или еще куда…
Вечером их работодатель уносит, забирая добрые девяносто процентов…
Если утаишь что-то — убьют и никто не хватится. Весь город на такие зоны поделен.
Честно работать бомжу невозможно. Даже на разгрузку не возьмут. Вид, запах и возможность спереть что-то — не самое лучшее резюме.
Иногда смотрю на облака и думаю — а есть ли там наблюдатель? Или на небе пусто как в моей бутылке?
Вымирает наш вид… Словно аисты уносят и в капусте прячут.
Сегодня удачный день. Солнце светит тепло и ярко. Прислонился спиной к теплой стене кирпичного дома, выпил, закусил гнилым помидором и засмолил сигареткой…
Глаза слегка приоткрыты, камень спину греет.
Правильно говорят — лето лучший друг бездомного.
В такие моменты невольно окунаешься в картины детства…
Мама и папа живые, теплая родная рука обнимает плечи и больше ничего в жизни не хочется. Уютно, любовь столовыми ложками поглощаешь, атмосфера юношеской свежести бодрит и впереди коридоры твоих будущих жизней.
Заверни в один — в офисе всю жизнь проработаешь. С одной стороны — скучно и жалко на такое жизнь тратить, но кому-то нравится…
Повернешь в другую — и ты пахарь на заводе. По выходным выпиваешь, зато жена и дети есть.
Как я умудрился забрести туда — где сейчас?
Вот тут нужно сделать усилие над собой и открыть глаза… Иначе заплачешь и подхватишь невообразимой силы депрессию… а там и сдохнуть недалеко…
Наверное, всё в своем роде становятся неудачниками, ведь мало кто в разной степени и по разным причинам получает от жизни желаемое.
Как говорил один обеспеченный человек — я такой же бомж, как и ты.
Свои трусы ближе к жопе…
Мой грех в том — что пованиваю, но никого нюхать себя не заставляю. Это смрад распавшихся надежд, кислота непрожитых дней.
— Ты воняешь поражением. Шепчет ветер, когда я бреду мимо витрин с манекенами в чистых рубашках.
Они смотрят сквозь стекло пустыми глазами, и я вдруг понимаю: мы не так сильно отличаемся… Бездушные, пустые внутри, только пахнут они дорогими духами, а не мертвой кошкой…
Наступила эпоха гадства.
Хотел бы знать, сколько она продлится и чем закончится. — Почему даже святые становятся палачами и поворачиваются гадкой стороной? Спрашиваю лужицу с бензиновым отблеском…
Все счастливые люди счастливы по-разному, а несчастные несчастны одинаково.
Человек должен жить среди людей, даже если он бомж.
Мои друзья — зеркала с трещинами. Один вонючее и любимее другого.
Вот этого обманом выписали из квартиры, другую выгнали из дома повзрослевшие дети, а этот с детства детдомовский и потерянный по жизни.
Следующий залетел по дури на зону и вышел из тюрьмы никому не нужным.
Этот был знатный разбойник в хорошем смысле — рубаха парень, но спился и опустился…
Среди нас есть и люди высокого полета, к примеру — кандидат наук Сережа.
Когда он говорит о квартовой физике, в глазах бухого профессора вспыхивают звезды, но потом добавляет — Знания — это проклятье, чем больше понимаешь мир, тем яснее осознаешь себя мусором во вселенной.
А Петрович, бывший зэк, хранит в кармане фото дочки. — Она врачом стала. Говорит друзьям — что папа умер. Лучше бы не скрывала правду и отвечала, что я живу на помойке её стыда…
Я сам в прошлом успешный бизнесмен, что брал от жизни максимум… Но объединяет нас другое…
Мы все просто ненужные части какого-то огромного механизма. Шестеренки, которые забыли смазать и выбросили в ржавую кучу.
Все бомжи постепенно выдыхаются, жизнь гнет тебя как алюминиевый прут. Усталость и безнадежность копятся, поборот её может лишь алкоголь.
Он слеза твоего “я”, которое еще пытается умыться от грязи, а бутылки под рукой как назло нету…
На смену остальному в жизни приходит равнодушие — человеку буквально похую что с ним происходит. Хоть ногами забейте, хоть в приемник увезите, можете на лысо побрить, а лучше выпить налейте…
Мы спорим кто “чище бомж” — тот, кто спился сам, или кого жизнь обокрала? — Я бы на твоём месте… Заводит пластинку Васька-вор, а мы смеемся.