Детский сад — клетка с воспитателями вместо решеток. Школа — клетка оценок и усмешек. Взрослая жизнь — клетка кредитов, офисных стульев, семейных обязательств. Страх сросся с позвоночником.
Боялся остаться без работы — поэтому ушел в предприниматели, но появилась боязнь перед крушением бизнеса и безденежьем.
Боялся страха перед болезнью детей, поэтому не заводил их.
Боялся — что жена изменит и бросит, поэтому ушел первый.
Ненавидел трудиться, труд — это принуждение. Мужчину принуждает работать государство, семья и общество. Теперь я ничего не боюсь, ведь бомжа в отличии от человека, даже Господь Бог не заставит работать.
Бомж — это эпоха!
Иногда я мечтаю…
Рассвет. Мы поднимаемся из подвалов как котята из ведра. Выбираемся на улицы, топим площади, перекрываем дороги и идём маршем свободных людей.
Все бомжи на планете — грязные, плешивые, нищие с вокзалов, базаров и рынков идут вместе с нами.
Беспризорники кидают камни в окна, инвалиды стучат костылями в ритм шагов, проститутки поют гимн, наркоманы кричат громче всех — Мы — ваше будущее! Вы все станете нами — когда иллюзии сгонят!
Митька волочит за собой расписанное одеяло — Это наше знамя! На нём кровь моей мечты! Только почему оно в желтых разводах…
Федька несет бутылку с запиской: манифест свободных — Не работать, не бояться, не мыться.
Анатолий кричит в картонный мегафон — Мы ваша совесть! Мы воняем, чтобы вы не забыли: гниём не мы, а ваши души!
Толпа бомжей достигнет пика, и мы пройдемся катком по здравому смыслу! Вот только пить бросим и обязательно выйдем…
Бухать хорошо — отвращение на минуту, а забыться можно на часы.
Потом я вдруг просыпаюсь…
Мои «войска» спят в лужах рвоты. Федька молит прохожего о сигарете. Митька крадёт у Анатолия носки. — Революция? Хриплю я, допивая теплую брагу…
А по существу мне нравится. Нет — не так, мне Нравится.
Не работать — редкое удовольствие.
Раньше я был рабом любви, денег, одобрения. Теперь свободен как ветер — разносящий мусор по пустырям. Ни один чиновник не сунет палку в колесо — потому что колеса у меня нет. Ни один работодатель не пригрозит увольнением — я уволил саму идею труда.
Новая жизнь по вкусу…
Горькому алкогольному вкусу…
Я единственный свободный человек в несвободном мире.
Я и есть тот идеальный свободный человек, о состоянии души которого мечтали лучшие философы человечества. Питаюсь скромно — но ради куска хлеба пахать не стану и подлость не совершу.
Живу без лишнего комфорта, но в ипотеку ради собачьей конуры в тридцать квадратов не влезу. Мои апартаменты — теплотрасса, подворотня, скамейка с видом на звезды. Вы платите за кондиционеры, а мне дует прохладный ветерок.
Пока вы вкалываете и из кожи вылезаете, чтобы не потерять достигнутого, свободный человек идет на прогулку.
Прогулка — самое увлекательное скажу я вам, предпочитал её даже когда был богат и мог заходить в любое заведение города с ноги.
Брожу и жизнь ноздрями втягиваю.
На свалках ржавые холодильники зияют пустыми ртами, словно кричат — Мы тоже были нужны!
Речка несет окурки и обрывки чьих-то писем — Любимая, я прощу измену и куплю тебе шубу!
Манекены в дорогих костюмах смотрят и говорят глазами — Ты победил, вырвался.
Но больше всего на людей люблю смотреть.
Мужчины странные нынче. Большая часть полный отстой — озабоченные, слабые, сутулые. Это не бойцы, а продукт подчинения. При моих обстоятельствах подохли бы за неделю. Сгорбились не под тяжестью лет, а под гнетом кредитов.
Красивый мужик редок — твердое лицо, костистый подбородок, плечи как балки моста, движения с запасом как у грузовика. Я кажется был таким… От нас излучалась уверенность и превосходство.
Хорошо, что женщины не изменились… У них чаще есть на что посмотреть. Женщины — такие люди, которые имеют ценность сами по себе.
Иногда мне кажется — я святой.
Последний диссидент эпохи потребления. Не молюсь, не пощусь, не каюсь. Моя святость — отказ играть по их правилам.
Вы строите храмы из бетона в виде небоскребов, а я верю в Бога, он гораздо выше.
Утром наступает голод и холод пробирается под куртку…
— "Свобода". Напоминаю себе, выискивая в мусоре недокуренную сигарету. Это когда ты выбираешь голод между голодом и унижением.
Нюансы конечно есть…
Для бомжа заболеть уже наполовину умереть, а смерть бомжа — спектакль без зрителей.
— Сам дурак… Бормочу я, сжимаясь под ледяным ветром.