Оставшимся двум осталось недолго… Я закончил свой суд и почувствовал, как встал на новый путь, словно дорогу на моем жизненном пути заасфальтировали.
Мы ушли, оставив за собой шесть новых погасший фонарей…
Убийство — это не просто конец. Это ножницы, которые режут нить будущего. С убийством очередного ублюдка, я стираю с лица землю не только человека, но и его не зачатых детей, внуков — чьи имена никогда не прозвучат.
— Это не делает тебя плохим. Рагуил присел на уши. — Их будущее — это чума, которая заразит тысячи.
Я смотрел на руки в крови, они дрожали, но не от страха — от осознания.
— Сколько бездомных я спас? Спросил глядя на трупы подростков. — Сколько жен не получит синяки под глазами? Сколько детей не вырастут ублюдками?
Рагуил провел рукой по воздуху и перед глазами развернулась панорама прерванных судеб.
Один из упырёнишей, став отцов, колотит сына табуретом.
Другой в пьяном угаре поджигает соседскую квартиру.
Третий, став милиционером, за взятку закрывает глаза на изнасилование.
— Ты вырываешь сорняки, чтобы пшеница могла расти. Ангел провозгласил вердикт.
Воздух стал чище. Не физически — морально. Каждый труп — это камень, выброшенный из огорода.
— Я работаю не за спасибо. Сжал кулаки чувствуя, как божественная искра внутри разгорается ярче.
Рагуил положил руку на плечо. Его прикосновение жгло, как раскалённое железо. — Если бы такой как ты, появился раньше, то твоя дочь могла бы жить. Но прошлое нельзя изменить. В твоих силах обезопасить будущее, чтобы оно не стало адом для других.
Я закрыл глаза и увидел — свою девочку… Она смеялась, подбрасывая осенние листья в воздухе… Голос звенел как колокольчик — Папа, смотри, листопад!
— Я стану невидимым спасением. Прошептал, чувствуя, как слезы испаряются на щеках.
— Для сотен тысяч. Для миллионов. Для миллиардов! Рагуил развернул крылья, и тени от них покрыли город — как саван. — Пока люди жаждут справедливости, мы будем сильны. Я — меч, а ты — держащая его рука. Вместе мы вырежем опухоль из тела человечества.
Только вышел со стройки и вдруг — мигалки! Синие вспышки резали ночь. Целое стадо ментов в бронежилетах и у каждого по две собаки.
— Стоять! Руки за голову! Рявкнул кто-то и фонарь ослепил глаза. В свете я увидел не людей, а только маски из страха и злости.
Такие же, как те подростки, только при исполнении.
Сердце забилось в такт сиренам. Побежал. За спиной топот и лай собак.
— Он уходит! Блокируем! Орет в рацию.
Стены сомкнулись как челюсти. Тупик. Собаки рычат в двух шагах.
Сколько пуль я выдержу? Десять? Сотню?
— Для справедливости нет преград! Шагни. Через камень. Через страх. Через их жалкие законы! Рагуил возник из тени, его крылья обернулись дымом.
Я прижал ладонь к стене. Кирпичи затрещали, будто кости под прессом. А может это мои кости затрещали… Первый шаг — нога погрузилась в бетон. Холод. Не физический, а тот — что выедает душу.
Материя распалась на атомы, и я стал ими: пылью, тьмой, ничем…
— Ты не тело. Ты — идея. Рагуил успокаивал…
Стена как поле боя. Её молекулы впились в плоть и пытались умертвить клетки. Я чувствовал, как цемент кричит — как арматура рвет мышцы. Но продолжал плыть, сквозь боль, сквозь память камня…
Вывалился с другой стороны, как плод из чрева. Руки дрожали, но не от страха, от восторга. Кожа светилась призрачным сиянием. — Я теперь больше чем человек…
Сирены завыли позади…
День выдался тяжелым… но отдыхать некогда, впереди еще много дел.
Ночь затягивала город в глотку как вермишель. Мы с Рагуилом шли туда, где пахло антисептиком и предательством.
Вывеска «Городская больница № 1» мигала.
— Вот значит где торгуют амнистией для грешников…
Вот и регистратура…
Старенькая медсестра в вымазанном халате…
— Новенький санитар? Спросила она, окинув взглядом внушительное тело.
— Нет, я ревизор.
Её смех прозвенел как падающий скальпель.
— Ревизию здесь проводит только доктор Грошев. Он в ординаторской, готовит отчет для прокуратуры.
Ординаторская оказалась комнатой с позолотой и черными шторами. За столом, обложенным папками с надписью — «Несчастные случай», сидел мужчина в идеально отутюженным халате.
На груди — значок «лучшему врачу года».