Тут мужья душат жён проводами от утюга, а дети прячутся под кроватями, зажмуривши глаза так, будто веки — последний щит от апокалипсиса.
Моя рука врезалась в челюсть подвыпившего тирана, и сильнее пламя выжгло из башки что-то нечеловеческое — он завыл, как щенок под колесом велосипеда.
Но иногда я опаздываю…
Успеваю только прощупать отсутствующий пульс и собрать осколки зубов по ковру, пока ребенок смотрит глазами, в которых уже нет слез…
В меня стреляли.
Ножи рвали плоть — как рвется мокрая бумага, череп трескался под монтировкой. Благо с каждым днем я всё дальше от человека.
Божественная искра полыхает синим пламенем, выжигает раны — превращая боль в хохот.
Я мог бы разорвать медведя голыми руками, только разумеется так делать не буду, мишка ни в чем не виноват.
Зверь убивает — чтобы есть, а люди — чтобы изнасиловать труп и почувствовать превосходство.
Я бил людей, но без удовольствия.
Как вообще можно от этого испытывать удовольствие? Руки созданы — не чтобы бить по лицу, а созидать и мастерить.
Головы людям нужно не разбивать, а целовать.
Во время ночных рейдов, Амалиэль заводил одни и те же пластинки. — Я чувствую, как мои братья и сестры набирают силу. Особенно Абаддон. В прошлом наша битва завершилась ничьей и в результате противостояния, все остальные ангелы пострадали и заснули.
— Очень жаль, что преимущество на его стороне. Добавил он…
— Но почему!? Спросил я, вытирая чужую кровь с костяшек.
— Ваш мир неправильный. Слишком много насилия и ненависти в людских мыслях. Каждый человек в мире своими мыслями и мировоззрением формирует нас и заставляет существовать.
— Каждый крик ребенка и удар по лицу — топливо для зла. Мы с тобой Тимофей боремся с океаном, а в руках у нас сито…
— Сейчас особенно сильны зло, похоть и алчность. Предстоит много труда, чтобы изменить мир к лучшему. Амалиэль беспощаден в суждениях…
Я сжал кулаки, синие прожилки под кожей в очередной раз вспыхнули как проводка под напряжением. — Как стать сильнее?
— Ломай их игру. Ангелы тьмы кормятся отчаянием. Укради у них пир.
— Веди меня. Я полон решимости.
— Хорошо, я чувствую, как на другом конце города намечается что-то ужасное…
Я горько засмеялся… Пора на охоту…
И вновь моей целью стал Вельзевул. Амалиэль чуял его лучше, чем голодный волк — теплую кровь под шкурой овцы.
Знаете, как пахнет бесовщина?
Сахарной ватой, газировкой, кровью, лопнувшими кишками — перемешанными с гарью горящих волос.
Двадцать одержимых демонов в сопровождении десятка собак ворвались в торговый центр и с самого порога набросились на посетителей!
Они как рой саранчи, оставляли за собой след из осколков витрин, клочков вырванной кожи и кровавых брызг на вывесках.
Орудиями убийства послужили ножи, слесарные молотки, крестовые отвёртки и собственные руки с ногами. Тела, накаченные демонической энергией, очень сильны.
Скрюченные пальцы с вывернутыми суставами рвут плоть как хлипкую ветошь.
Первой жертвой стала девчонка в розовой куртке. Один из одержимых ударил молотком по виску, после чего впился зубами в горло. Вырвал кусок мяса, а тело словно тряпку швырнул в эскалатор.
Собаки рвали преимущественно детей. Тонкие и хрупкие как фарфор шеи — легче перекусывать.
Случился поджог и дым, едкой гарью, впивался в легкие. Люди, заблудившись в темноте, массово кашляли и теряли сознание от отравления.
Я бежал сквозь ад, спотыкаясь о тела и слыша, как Вельзевул беснуется у меня в висках — Смотри, архангел! Твои люди сами просятся в пасть! Я почувствовал, что готовится нечто ужасное…
— Ритуал… Прошептал Амалиэль.
Его голос дрожал. — Он хочет открыть дверь… Не дай ему…
На цокольном этаже, в подземелье из бетона и разбитых холодильников, они сложили пленных в круг — каждому перебили колени, чтобы люди не уползли далеко.
В центре жрец с лицом мальчика-кассира.
Его пальцы рисовали кровавые руны на полу. Слова заклинаний зашипели как масло на раскалённой сковороде. — Забытый язык… Прошептал Амалиэль.
— А вот и гость! Вельзевул в теле юного мальчика повернулся, и его улыбка растянулась до ушей. — Ты опоздал!
— Не учи меня. В руке сжалась собачья морда, её клыки все еще цеплялись за рукав. Я швырнул голову в круг и синее пламя брызнуло из глазниц.