Люди придумали это место не из милости.
Это крик в пустоту чтобы доказать Богу — Посмотри, мы еще не совсем твари! Пока здесь служит хоть один человек готовый носить утки, менять прокуренные простыни, слушать бред стариков о первой любви — мир не окончен, в обществе еще не перевелись хорошие люди.
Пока я стою у кровати, где мужчина с онкологией взывает к мёртвой матери, а старуха сжимает мою руку представляя — что рядом стоит супруг, ад не поглотит мир до конца.
— В прошлом мире я была тенью на руинах. Голос Наталиэль скользил по стенам как дым.
Кошачьи глаза мерцали, со мной ангел взаимодействует в облике симпатичного зверя.
— То было жестокое время… Мужчины теряли жизнь на поле боя, матери, хоронили детей в безымянных ямах… Ангелы твердили о “великой” цели, а демоны смеялись в ответ…
— Я могла лишь шептать людям — простите… Моя душа радуется тому — что я смогла отыскать тебя Михаил. Вместе мы сможем положить конец страданиям.
О есть ли в мире, и существовала ли когда-то женщина, столь прекрасная и достойная похвалы — как Наталиэль…
— Твой Небесный Отец садист. Он дал людям кожу — чтобы чувствовать боль, сердце — чтобы оно трескалось как глиняный горшок. Зачем? Чтобы я вытирал слезы платочком при очередном обходе?
Кошка прыгнула на подоконник и силуэт растаял в лунном свете.
— Они плачут, потому что помнят время, когда можно было не плакать. Ты проводник воспоминаний и даешь им возможность отвернуться от старых обид и сосредоточиться на лучшем.
За дверью стонал новый пациент.
Алкоголик с разросшейся печенью.
Его страдания пахли дешевым портвейном и рвотой…
— Даже если я превращусь в червя, пожирающего гниль и яд. Ты будешь со мной и станешь моим “антидотом”. С тобой Наталиэль, мне не страшно уже ничего.
— Пока есть ты и я, они не умрут как брошенные хозяином щенки. Я заставлю их улыбнуться, даже если для этого придётся выжечь свою душу.
Наталиэль коснулась моего лба влажным носом.
— Я буду сострадать всем, но в первую очередь тебе… Мой хороший…
Мой следующий пациент — старушка Зинаида.
От неё веет тоской, как радиацией из чернобыльского реактора.
Когда прохожу мимо её палаты — коленки подгибаются от ужаса, воздух густеет и пропитывается невыплаканными слезами.
После сделки с ангелом, я чувствую тоску и силы тоски людей на расстоянии.
Старушка сидит на койке, болтая ножками, как девочка на качелях.
Жаль, но с годами эти стройные ноги превратились в высохшие штанги, обтянутые жёлтой кожей.
Взгляд пустой, будто эмоции моль съела, но я вижу: её душа мешок с камнями, каждый камень подписан — «Не родившийся сын». «Мать, которую не обняла». «Любовь, проданная за гроши».
— Зинаида, вас что-то гложет? Интересуюсь, ставя на стол тарелку с манной кашей.
— Нет, уже не важно, ничего не важно… Отвечала она.
Просто так старушку не разговорить…
Без божественного вмешательства не обойтись…
Накануне, я дал ей снотворное и пришел ночью для перекладывания тяжелого груза на собственные плечи.
— Я с тобой… Шепчет Наталиэль в облике кошки.
Мне ничего не страшно…
Кладу ладонь на лоб.
Холодный пот и морщины…
Её прошлое и мысли врываются в меня. Биография с момента рождения проматывается перед глазами…
Остается только стиснуть зубы…
Зинаида с детства следовала постулату — жить нужно в первую очередь для себя, грех размениваться на кого-то постороннего. Господь подарил ей тело, которое мужчины охарактеризовывают как шедевр.
Девушка была красивой и знала себе цену.
Училась средне, но не переживала за тройки и образование, ведь симпатичные люди как правило — легче устраиваются в жизни.
Родители были просты до безобразия, но старались сделать всё возможное для единственной дочери.
Вот только Зинаиду происхождение и перспективы не устраивали… Она с молоком матери впитала что достойна получать от жизни все материальные блага — какие только может подарить прогресс.
В четырнадцать лет груди уже были как спелые груши, а бедра призывно качались как у Мерлин Монро. Мать шила ей платья из занавесок, а отец прятал глаза, когда дочка проходила мимо в полотенце.
Стройные ножки, милое овальное личико, блондинистые волосы и даже мысль в глазах во время разговора мелькает.
Ну чем девушка не мечта?
— Красота — твоё оружие. Говорили подруги, крася губы сворованной у матери помадой.