– Нет, у нас есть для вас предложение, от которого трудно отказаться.
– Даже не представляю.
– Речь о работе. Скажу вам честно, этот ваш сетевой маркетинг, – он, сморщившись, кивнул на сумку, – сплошное надувательство… Да и вообще такая красивая, хрупкая девушка не должна таскать тяжести. А вас, наверное, ещё и посылают некоторые… Неблагодарная работа… Каюсь, я сам не люблю этих дистрибьютеров-коммивояжеров. Надоедают порой – сил нет…
Ну да, несколько раз меня посылали. Но я к такому отношусь философски – что поделать, мир неидеален. Нарываясь на хамство, я просто пожимаю плечами и ухожу. А если в хорошем настроении, так могу и съязвить в ответ.
– Хорошо, пойду в другое место кому-нибудь понадоедаю, – я попыталась его обойти, но он снова расхохотался и, поймав меня за руку, на миг задержал. Пальцы у него были влажные. Мне даже захотелось незаметно вытереть руку.
Тут только я обратила внимание, что галантный старик, оказывается, уже ушёл. Тихо, незаметно удалился. И хорошо, мне он почему-то не нравился. Да и этот молодой тоже не особо располагал. От его суетливых движений мельтешило в глазах, а беспричинные вспышки смеха вызывали недоумение.
– Простите, ради бога. Не хотел вас обидеть. Меня зовут Антон. И это моя студия. Я сотрудничаю с разными агентствами, модельными, рекламными… А у вас очень фактурная внешность, – ходил он вокруг меня.
Я даже не понимала, что значит «фактурная», и не хотела вникать. Но ему мое равнодушие не мешало.
– В вас такое интересное сочетание, – он поднял руку, сложил пальцы в щепотку и потёр ими. – Нежная и колючая. Сама юность и невинность во плоти… Цветущая, смелая, даже дерзкая… Я так и вижу… Мятный или светло-сиреневый фон, шёлк и… Или нет, чёрно-белые кадры с ярким акцентом. Губы, например… Или глаза! Да, глаза! Губы – избито. Милая моя, вы никогда не думали о том, чтобы стать моделью?
– Нет, – ответила я чуть резковато.
Просто, его энтузиазм меня уже начал напрягать. К тому же модельные дела были совершенно мимо моих интересов. Что я знала про моделей? Худые лощёные красотки, которые часами позируют перед объективами? Это же отупеть с тоски можно.
Но Антон загорелся не на шутку. Его и без того блестящие глаза заблестели ещё выразительнее. А ко мне он просто прилип. Стоило мне сделать шаг, он тут же вставал у меня на пути, не пуская к выходу, и говорил, говорил без умолку:
– И зря! С такой фактурой… К тому же это денежная работа. Да-да, за один съемочный день ты, моя милая, сможешь заработать столько, сколько за два месяца со своей сумкой не находишь… А самое главное, сейчас проходит кастинг… Для французского агентства… Это такие перспективы!
Я замотала головой.
– Вот это точно не для меня.
– Ну ладно, – сдался он и грустно улыбнулся. – Извините, что напугал вас своим напором. Увлёкся… Просто не каждый день встретишь такое интересное лицо.
– Бывает… – пожала я плечами и наконец доползла до выхода.
– Постойте, – снова догнал он меня. В руках у него была какая-то бумажка, похожая на рекламную листовку. – Если вдруг надумаете… Ну, я понял, что в качестве постоянной работы вы не рассматриваете… но можно заключить разовый контракт на одну фотосессию. Съемочный день полностью будет оплачен, как я говорил. От трехсот долларов. И вот ещё моя визитка.
Я взяла у него и то, и другое и скорее вышла из кондиционированной прохлады студии в июньский зной, пока странный фотограф не заметил на моем лице всей гаммы чувств, вызванных его последними словами.
Боже, триста долларов! За один день! Это какая-то фантастика! Столько моя мать получала за три месяца, а отец – за год. Ровно половину этого получал Наташкин отец за месяц, а он – кардиолог! Сердца лечит, жизни спасает. А тут за день! И за что? Просто попозировать перед камерой? Пусть даже целый день без обеда. Боже, в каком мире мы живём?
Ходить по конторам в тот день я больше не стала. Поплелась домой, к Наташке.
Никогда не считала себя меркантильной, но эти триста долларов покоя мне не давали. В голове не укладывалось: ну как так – столько денег за сущую ерунду? И чего уж скрывать, то и дело возникала мысль: а может, и правда разок согласиться? Ну а что? Здесь же нет ничего сложного и ничего плохого. Ну, поснимает меня этот Антон один раз, руки и ноги у меня от этого не отвалятся. Зато сразу все наши проблемы отпадут. За комнату заплатим, и ещё останется.
Нет, в душе у меня оставалось смутное тягостное ощущение, что эти съемки… ну, не то чтобы дело стыдное. Нет! Умом я понимала, что эта нормальная работа и ничего в ней зазорного нет, но родителям я бы об этом не сказала. Для них модели недалеко ушли от проституток. Такие они у меня люди – сдвинутые на морали и духовной чистоте. Ну хоть без религиозного фанатизма и на том спасибо.