Катя вырывается, со смехом отодвигает руку:
- Пусть знает всё! Ему понадобится большой словарный запас, он у нас будет писателем. Ты же сочинял рассказ, когда его делали... Так что готовься воспитывать Конана Дойля...
*
Семёнов привстал на локте, глянул и осторожно умостился поудобнее. Жена спала, улыбаясь.
Жена. Катя. Она стала дороже собственной жизни. Рэвенж помог оценить её по достоинству. Вернувшись домой после психологической экспертизы, Семёнов из нестыковок собрал логические цепочки:
"Лендровер" супругам ни разу не понадобился, но перед возвращением ключей пришлось заправить его под завязку - бак был пустой, и Катя настояла. Когда и кто израсходовал топливо?
Шариковые нунчаки исчезли из сумочки жены. Ей надоело, видите ли, что они постоянно ржавеют. Да? Почему не раньше надоело-то?
Оказывается, Рэвенж не зря заподозрил слежку. Прикинувшись спящим, русский услышал, как Катя ночью шептала ему в ухо, что надо расстаться с киллером. Если бы американец не заподозрил и не предупредил, всё так бы и прошло незамеченным.
Семёнов не стал заморачиваться и падать в обморок. Он мог и ошибиться. СЮР вполне мог подсунуть неверные факты. Да мало ли оправданий придумает любящий мужчина для любимой женщины, если та сочла нужным вмешаться. У неё были на то веские основания.
Вывод из обнаруженных и осмысленных нестыковок получился однозначный: "Жену, которая так бережет тебя, надо беречь пуще зеницы ока!"
- Пусть она думает, что я не знаю... Может, она знает, что я знаю... И я знаю, что она знает, что я знаю... - отпущенные на волю мысли кружились на одном месте, истаивая в глубоком и спокойном сне.
*
(89-й день следствия)
Дело мстящих амазонок
Прокурор города Тинаев отложил черновик рапорта, приготовленный старшим следователем Долговым. Сроки предварительного следствия истекали, а новое продление, да не дома, а на высоком уровне - замахаешься доказывать, что оно нужно! Шансы мизерные, головная боль большая.
- Лучше не надо. Сам же знаешь, по заключению психиатров...
Раритет вскинулся. Нет, следователь Долгов не враг Семенову! Он понял муки подозреваемого и душевную боль. Но преднамеренный обман, затеянный этим типом для сокрытия жестокого преступления - никогда не станет покрывать!
- Что врачи? Эти врачи, они ничего в преступниках не понимают! И хитрый убийца обманул всех! Причём, не один, а с бабой своей! В общем, вот они, ниточки!
Прокурор города посмотрел на лицо Долгова. Тот, действительно, ждал совета. Понятно, почему не решился сразу поднимать вопрос перед Ульяновым. Отношения с начальником предварительного следствия не складывались, а подставлять задницу, да вручать солёные розги для собственной порки?
- Иван, Иван! Что ты такой неуёмный, - размышлял Тинаев, жалея старого друга, - ведь ничего, решительно ничего не меняют эти сведения.
И еще раз прочитал черновик рапорта, подготовленного Раритетом. Один из работников милиции, в бытность перспективным спортсменом-рукопашником, видел у спортсменки Мадеровой самодельные шариковые нунчаки. И что? Как на основании этого привязать к делу "мстящих амазонок" любовницу подозреваемого?
- Такой кистень любой мудак сварганит. Какого... органа, - из уважения к другу прокурор применил эвфемизм вместо привычного трёхбуквенного слова, - ты завёлся? Мало ли, что сто лет назад Мадерова умела нунчаками крутить!
Тинаев высказался, помолчал, ожидая возражений. Не дождался. В тишине закрыл последний том дела. Его друг, следователь Долгов по прозвищу Раритет, нарывший новый материал по осточертевшему, безнадёжному делу, сидел, понурив голову и зажав руки между коленей.
- Наплюй! Неудача - понятие относительное, Ваня! Смотри, что с твоей подачи раскрутили! Сколько безнадежных дел с полки сняли! Потом, ведь убили-то подонков!
Долгов не поднял голову, не выпростал руки, не встал со стула, он лишь слегка собрался внутри, словно приобрел стержень. Так резиновая игрушка на гибких проволочках отличается от опилочной - у неё всегда есть форма, хоть и кажется порой, будто смята в бесформенный узел, в тесный комок.
- Леша, у меня впечатление от этого дела, как от тупого мексиканского сериала, - Раритет встает и завывает, - ...я убью тебя, подлый трус! Громыхнул выстрел. Кровь бурным потоком хлынула из огромной круглой раны в груди, которую пробил неразорвавшийся 150-миллиметровый снаряд мачете, отомстив за украденную библию прадедушки Аугусто...
Долгов постепенно повышает тон, с надрывом. Тинаев осторожно поправляет друга:
- Ваня, из мачете не стреляют.