Он изумленно покачивался на отяжелевших крыльях.
— Прости, милый. — Он услыхал в ее голосе спрятанное под дружеской усмешкой биение неожиданной нежности. — Наверное, тяжело потерять свое тело, даже если в нем отпала нужда, но ты действительно должен быть счастлив.
— Счастлив? — прокаркал он с горечью. — Быть мертвым?
— Нет, свободным, — нетерпение дрожало в ее хрипловатом шепоте, — ты скоро будешь чувствовать себя иначе, Вилл, потому что теперь, когда человеческие барьеры пали, проснутся твои грандиозные наследственные силы. Теперь ты владеешь всеми драгоценными тайнами могущественных сил, тайнами, которые сберегли наши предки и пронесли через те темные века, когда люди думали, что победили.
Его длинные крылья заколебались в воздухе.
— Милый, ты не должен бояться! — Темные пальцы нежно поглаживали чешую. — Я знаю, ты чувствуешь себя одиноким и растерянным, так было и со мной, когда мне впервые об этом сказали. Но ты не очень долго будешь один, — спокойно и бодро говорила она. — Видишь ли, Арчи Гленн считает, что я теперь тоже настолько сильна, что могу выжить.
Он медленно кружился на усталых крыльях.
— Конечно, я должна дождаться, когда родится наш наследник, достаточно чистокровный, чтобы восстановить нашу расу. — Он почувствовал, как ее тело напряглось, предвкушая свою задачу. — Но после этого я тоже могу отделиться, — мягко добавила она, — чтобы быть с тобой навсегда.
— Ну да, — фыркнул он вяло, — коллеги-привидения!
Она весело засмеялась, откинув назад свои огненно-рыжие волосы и засунув голые пятки в чешуйчатые бока, — не жалей себя, Вилл Барби! Ты теперь вампир, и мог бы научиться радоваться этому. Твой старый друг Квейн — вот кто нуждается в сочувствии.
— Нет! — гаркнул он. — Я не верю тебе.
Он спустился на свинцовых крыльях и медленно кружился над двумя людьми, переносящими его человеческую оболочку с места аварии в машину. Один из них поскользнулся на влажном камне, и они чуть не уронили то, что лежало под одеялом. Барби знал, что теперь это не имеет значения.
— Я содрогалась, когда Арчи впервые стал учить меня этому старому искусству, — весело болтала Эйприл Белл. — Только подумать — прячешься в темноте, может быть, в собственной могиле и выходишь ночью питаться! Это представлялось таким удивительным, а теперь кажется просто забавным.
Барби молча наблюдал, как двое мужчин поместили свою ношу в санитарную машину. Он с грустью думал о самостоятельных энергетических комплексах разума и жалел, что Сэм Квейн мало рассказал ему о находках экспедиции Мондрика в Алашани
— Это образ жизни, который вели наши предки, — рассказывала ведьма, — до того, как люди научились побеждать нас. Это — естественно, потому что наш свободный комплекс разума обладает удивительной силок. Он может сохраняться почти вечно, если только не разрушается светом, серебром или этими ужасными Камнями, которые люди хоронили с нами.
Казалось, она прислушалась, всматриваясь в северо-восток. — Пора найти Квейна — я чувствую, как формируется связь.
Он тяжело полетел на северо-восток и низко повис над людьми шерифа, ожидающими, когда отступит вода в каньоне,
— Не обращай на них внимания, — презрительно сказала Эйприл Белл, — у них нет серебряных пуль, и они не могут нас увидеть, Люди забыли, как воевать с нами, после ужасных времен инквизиции. Они даже не понимают своих собак. Теперь у нас единственная опасность — это Сэм Квейн.
Барби пролетел над переправой и поднялся выше над кипящим потоком, спускающимся с каньона Лаурель. Изящная рука Эйприл Белл указывала вперед, и он увидел Квейна. Шатаясь под тяжестью зеленого ящика на плече, Квейн шел по узкой неизведанной тропе, которая изгибалась на сумасшедшей высоте, над пенящейся водой.
— Подожди! — ворковала Эйприл Белл. — Подожди, пока мы овладеем возможностью, когда он поскользнется и упадет, это и есть связь, которую я чувствую.
Барби неторопливо кружил над острыми уступами гор. Даже сейчас он не мог не восхищаться Сэмом Квейном, который был храбрым и опасным противником. Презрев неравенство сил и длительную усталость, этот человек прилагал потрясающие усилим. При меньшем противостоянии он мог бы иметь шанс.
Наконец, карабкаясь по еле видным стертым ступенькам, очевидно, вырубленным индейцами, и толкая впереди себя драгоценный ящик, он дотащился до самой вершины утеса. Там он остановился лишь на миг и спокойно посмотрел на огни облавы над переправой. Затем, собравшись с силами, он снова упрямо поднял тяжелый ящик на плечи.