— О чем тут думать? – отмахнулся Том, — конечно, это неожиданно, но ничего не меняет.
— То есть тебя не пугает перспектива в ближайшем будущем стать отцом, – немного удивился Вольфганг.
— Конечно, мне страшно, — кивнул Том, — но я люблю Билла.
Вольфганг, глядя в испуганные и встревоженные глаза Тома, покачал головой и сказал:
— Том, иди домой сейчас, а Билл останется тут, под моим присмотром.
— С ним что-то не в порядке? А с ребенком? – мигом забеспокоился ведьмак.
— Нет, все нормально, — успокоил юношу целитель, мысленно улыбаясь. Еще и часа не прошло, как стала известна шокирующая новость, а у Тома уже проснулся отцовский инстинкт.
Том переминался с ноги на ногу в нерешительности, и Вольфганг, поняв причину, снял с пальца небольшой перстень с аквамарином. Прошептав над ним какое-то длинное заклинание, старик одел его на безымянный палец левой руки Тома.
— Вот, если с Биллом будет что-то не так, камень потемнеет, станет почти черным.
— Спасибо, — Томас благодарно кивнул и спросил робко, — Вы не могли бы изредка посылать мне записки, чтобы я знал, как Билл себя чувствует?
— Хорошо, – целитель вздохнул тяжко, мысленно сетуя на то, что на старости лет ему приходится разбираться с такими беспокойными пациентами. – Иди уже, п а п а ш а.
Том, услышав это слово, улыбнулся какой-то удивительно нежной улыбкой и, кивнув волшебнику, исчез.
2.
Билл едва не упал, когда портал перенес его в центр выцветшего ковра в гостиной дома целителя. Вольфган как раз закрывал створку старого окна за совой, отправленной к Тому с очередной запиской о самочувствии Билла. Целитель окинул взглядом побледневшего после путешествия к матери, юношу и усадил его на диван, тут же принявшись отсчитывать частоту пульса, а потом и вовсе наложил диагностирующее заклинание, желая увериться, что юный сын русалки не пострадал от перемещения, хотя в его положении портал стал единственным более-менее безопасным способом передвижения.
— Как себя чувствуешь?
— Тошнит, – слабо отозвался брюнет, откидывая голову на спинку дивана и часто сглатывая.
— Это нормально, — чуть улыбнулся Вольф.
Билл только вздрогнул, а целитель в очередной раз покачал головой. Билл жил в его доме уже три недели, но до сих пор морщился только от одного упоминания о своем положении. Старый маг знал Билла с самого рождения, когда перепуганный Йорг принес к нему в дом пищащий сверток, и с дрожью в голосе рассказал, что это его сын, которого ему отдала на воспитание мать-русалка. Выпив лошадиную дозу успокаивающей настойки, Вольфган взял себя в руки и принялся рассказывать смотрящему на него с ужасом молодому парню, что и как тот должен делать с младенцем. Целитель помнил, в какой панике тогда находился отец Билла, и не осуждал молодого парня за то, что тот далеко не сразу свыкся с мыслью, что стал отцом. Для Йорга мимолетное приключение в водах индийской реки не было чем-то значимым, ровно до тех пор, пока маленький Билл не открыл свои лучистые карие глаза и не улыбнулся отцу беззубой улыбкой.
Тем больше Вольфган был поражен поведением Тома. Целитель знал, что каждый раз, проснувшись рано утром, он увидит на подоконнике небольшого совенка, к лапке которого будет привязана записка со всего двумя вопросами. Томас каждый день хотел начинать, убедившись, что и с Биллом, и с ребенком все хорошо. Вольф каждый раз подробно описывал, что сейчас происходит с брюнетом, и каждый раз писал, что приезжать за Биллом Тому пока не стоит. В отличие от молодого ведьмака, который в одно мгновение смог ужиться с новой реальностью, Билл все еще пытался как-то отстраниться от происходящего, не принимая своего состояния и изменившегося будущего.
Впрочем, если поначалу у Вольфгана были сомнения в том, что Билл захочет оставить ребенка, то буквально через несколько дней они рассеялись. Сам того не осознавая, юный пациент менялся с каждым мгновением. Он стал двигаться более осторожно, появилась какая-то плавность, тягучесть жестов, в глазах то и дело вспыхивали огоньки, искрящиеся магией, а тонкая ладонь периодически бессознательно касалась пока еще плоского живота. Разум Билла явно не успевал за чувствами, хотя и так было очевидно, что любовь к ребенку скоро расцветет пышным цветом. И теперь у целителя была одна задача – дать Биллу время самостоятельно разобраться в себе, и не допустить, чтобы Том, уже давно все решивший за двоих, давил на юношу.
— Билл, тебе надо больше гулять, — Вольф помог ослабевшему юноше подняться с мягкого дивана. – Ты все за книгами сидишь, учишь что-то, а ребенку то солнышко, да ветер свежий нужны. Пойди, погуляй, в саду как раз розы зацвели.
— Но мне нужно повторить теорию чар, — возразил Билл, как всегда игнорируя все, что было связано с ребенком.
— Билли, это не обсуждается, — густые брови целителя грозно сошлись на переносице, — Иди на свежий воздух.
Юноша обреченно вздохнул, но не решился спорить со старым магом. Взяв с дивана легкий плед, Билл направился к двери, ведущей на задний двор.
— Ладно уж, книгу можешь прихватить с собой, — сжалился над жаждущим знаний мальчиком Вольф. – Одна беда с тобой, маленький.
Том, переместившись на лужайку за домом, попытался снова откусить кусок от сэндвича, который купил за минуту до этого, но едва не откусил себе пальцы. Посмотрев вниз, ведьмак чертыхнулся, вспомнив, что при подобных перемещениях предметы далеко не всегда попадают в то же место, что и их хозяин. Огорченно вздохнув, ведьмак подумал, что чуть позже вечером непременно навестит бабушку, которая точно накормит его самым вкусным тыквенным пирогом на свете.
— А пока… — Том оглядел фронт работ и повел плечами. Мышцы болели немилосердно, ведь уже который день юный волшебник возвращался после тяжелого рабочего дня в недавно купленное жилище и не покладая рук трудился, пытаясь превратить мечту об идеальном для них с Биллом доме в реальность.
Никогда особо не преуспевавший в чарах, Том большую часть работы выполнял не прибегая к волшебству. Только самые тяжелые и трудоемкие задачи он решал с помощью заклинаний, выисканных в одной из множества заумных книг, привезенных в дом Биллом. Правда, иногда получалось далеко не с первого раза – так ванная комната лишилась всей отделки, а Том еще долго думал о том, как умудрился все же успеть выставить щит от материальных объектов, когда плитка, будто взорванная изнутри, осколками брызнула во все стороны. Ведьмак еще раз вспомнил Билла и мысленно поблагодарил, ведь именно любимый мальчик заставил его выучить это заклинание до автоматизма.
Проведя все «разрушительные» работы, Том оглядел дом и едва не опустил руки – жилище выглядело так, будто в нем долгое время жили бешенные тролли. Присев на крыльцо и прикрыв глаза от склоняющегося к закату солнца, юноша в очередной раз поддался сомнениям, терзающим его сердце с тех пор, как его любимый приказал ему уйти. Хотя ведьмак каждый день получал подробный ответ о состоянии здоровья Билла от старого целителя, тревожится меньше Том не стал. Ему хотелось самому видеть, как с каждым днем меняется Билл, подчиняясь древним законам природы, как в его глазах горит самая удивительная магия на свете – магия зарождения новой жизни. Вольфган написал, что Билл все чаще неосознанно поглаживает живот, где совсем скоро будет шевелиться ребенок, но ведьмаку было слишком мало читать об этом, хотелось самому дотронуться до нежной кожи живота любимого мальчика, погладить, представляя, что под рукой через пару месяцев он сможет почувствовать легкий толчок крохотной ножки. Хотелось обнимать Билла ночами, согревая своим теплом, чтобы быть уверенным, что его любимому тепло и уютно. Но молодой маг понимал, что именно сейчас от него требуется только одно – ждать. Ждать, когда Билл, невольно и слишком неожиданно оказавшийся в положении, сам придет к нему. А пока… Пока он будет обустраивать их дом, и он сделает так, чтобы Биллу захотелось здесь остаться.