Билл забрался в постель, с удовольствием закутываясь в мягкое, но тяжелое ватное одеяло. Теперь, когда во сне его не обнимали сильные руки Тома, юноша бессознательно кутался в одеяло, как в кокон, пытаясь получить то чувство защищенности, что испытывал, лежа в объятиях своего любимого. Белые простыни были теплыми и чуть шершавыми, брюнет потерся щекой о подушку, удобнее устраиваясь в постели, подтянул колени к груди, а рука уже привычным жестом опустилась на живот. Чуть приподняв край футболки, тонкая ладонь аккуратно коснулась кожи, поглаживая и как будто грея. Билл каждый раз чувствовал, как от живота начинают расходиться волны тепла, наполняя тело каким-то совершенно удивительным чувством. Похожее Билл испытывал, когда они с Томом занимались любовью, но сейчас над ним властвовала та же нежность и трепет, только без примеси возбуждения, как обычно происходило, стоило почувствовать родной запах кожи любимого парня.
День за днем Билл все больше привыкал к мысли о том, что внутри него находится новая жизнь, что совсем скоро он будет держать на руках ребенка, чувствуя легкий запах молока и слыша быстрый стук маленького сердечка. «А на щеке у малыша будет родинка…», — Билл вздрогнул и посмотрел на свой плоский живот, словно пытался понять, откуда к нему пришла эта мысль. Вольфган сказал, что его ребенок будет магом, что было весьма просто определить – если бы случилось иначе, Билл бы потерял способность колдовать навсегда. Но магия все так же легко струилась с кончиков его пальцев, а иногда юноше казалось, что теперь он стал даже сильнее. Хотя периоды всплеска магии сменялись слабостью и головокружением, а иногда и сильной тошнотой, Билл все равно не мог сказать, что ему досаждали существенные недомогания.
За окном послышался легкий, едва слышный шорох. Билл насторожился, прислушиваясь, а потом привстал на кровати, вглядываясь в темноту. Окно в его комнате было слегка приоткрыто, что ночная прохлада остудила воздух в прогретом за день пространстве. Юноша не боялся, зная, насколько хорошо Вольфган окружил защитой свой дом, Биллу скорее было просто любопытно. Встав с кровати, он вздрогнул от соприкосновения с холодными половицами и, смешно поджав мгновенно замерзшие пальчики, подобрался ближе к окну, прячась за шторой. Осторожно выглянув в окно, он заметил, как к дому тихонько пробирается человек, и хотел уже поднять шум, чтобы разбудить целителя, когда незнакомец повернул голову, и Билл увидел, как лунный свет блеснул на металлическом колечке, обхватывающем пухлую нижнюю губу.
— Том, — неслышно произнесли его губы, и брюнет, сам не понимая, почему, отпрянул от окна. Осторожно, стараясь двигаться бесшумно, Билл вернулся в кровать и улегся на бок, лицом к окну, набросив край одеяла на успевшие замерзнуть ступни. Через пару мгновений он почувствовал, что на него кто-то смотрит. Понадеявшись на сумрак комнаты, брюнет чуть приоткрыл глаза, сквозь ресницы глядя в оконный проем, в котором сейчас нарисовался знакомый силуэт. Билл напрягся, ожидая, что сейчас Том приникнет в комнату, и уже предвкушая скандал который ему закатит, но молодой ведьмак только поудобнее уселся на подоконнике, свесив ноги, и принялся разглядывать «спящего».
Биллу было плохо видно выражение лица Тома, но он буквально чувствовал волны тепла, идущего от любимого. Ведьмак прислонился спиной к откосу и вздохнул, устало поведя плечами. Билл заметил знакомое движение и пригляделся внимательнее, мысленно благодаря маму, от которой ему досталось чрезвычайно острое зрение. Том совершенно явно похудел, лицо будто осунулось, а правое запястье перехватывал бинт, от которого шел легкий, едва уловимый запах заживляющего зелья. Внутренне напрягшись, Билл едва подавил в себе желание спросить, что случилось с рукой, тем самым выдав себя перед Томом.
Тем временем Томас аккуратно и бесшумно опустил ноги на деревянный пол, чуть постоял, прислушиваясь к дыханию Билла, а потом сделал несколько шагов вперед, опускаясь на колени возле кровати брюнета. Билл занервничал, боясь, что Том догадается о том, что юноша вовсе не спит, поэтому плотно закрыл глаза, лишая себя возможности наблюдать за выражением лица Тома. Слух почти не улавливал звуков, только Билл все равно чувствовал, что Том придвинулся ближе, и теперь разглядывает его лицо пристально и так знакомо-нежно.
— Билли, – едва слышный шепот, пойти не нарушивший тишины, заставил сердце Билла стучаться быстрее. Так хотелось открыть глаза и встретить карий взгляд своего любимого мужчины, но юноша все же решил, что пока не готов к разговору с отцом своего ребенка, поэтому продолжал разыгрывать из себя безмятежно спящего.
Через мгновение брюнет почувствовал, как родные, чуть шершавые, как он знал, кончики пальцев легко касаются шелковистых прядей, рассыпавшихся по белой подушке. Едва удержавшись от мурлыкания, Билл заставил себя лежать тихо, а его любимый продолжал перебирать его волосы. Вскоре Билл почувствовал как по его лицу легонько, едва касаясь, скользят пальцы Тома, как они спускаются на шею, ключицы, виднеющиеся в вырезе футболки, а потом ладонь остановилась в нерешительности. Билл едва не вздрогнул, поняв в чем дело – его парень увидел, что край футболки задрался наверх, обнажая живот, и теперь юноша буквально чувствовал, как взгляд карих глаз будто бы отпечатывается на нежной коже, не закрытой тканью. Юный сын русалки ощущал, как в воздухе разлилось напряжение, и ждал, что же сделает Томас. И едва не выдал себя, вздрогнув, когда широкая ладонь, с чуть более грубой, чем обычно кожей, трепетно легла на его живот.
— Маленький, — прошептал Том едва слышно, но в его голосе было столько разных чувств и эмоций, что Билл едва удержался от накативших слез. Одним этим словом, произнесенным почти что неслышным шепотом, ведьмак смог разогнать тревоги, омрачающие душу и смущающие сердце юноши все последние недели. – Ты знай, я тебя люблю, — кончики пальцев легонько погладили низ живота, — А как я папочку твоего люблю, — улыбка, прозвучавшая в голосе Тома, согрела сердце Билла, заставляя кровь бежать быстрее.
Том еще несколько минут просидел подле юного мага, не убирая руки с плоского животика, а черноволосый юноша постепенно погружался в сон, чувствуя рядом родное тепло любимого человека. И когда Том все же встал, стараясь не ступать на скрипучие половицы, а потом заботливо поправил одеяло, укутывая, хотя Билл и знал, что этой ночью точно не замерзнет. Его будет греть та нежность и любовь, что Том ему сейчас подарил.