Здоровье Боливара ухудшалось с каждым днем. 24 октября его перевезли в тяжелом состоянии в Санта-Марту — бастион испанцев в период войны за независимость, а оттуда в поместье Сан-Педро-Алехандрино, принадлежавшее богатому испанскому негоцианту Хоакину де Миеру.
Но побережью быстро распространялся слух, что Боливар умирает. В Сан-Педро со всех сторон стали стекаться его старые соратники: солдаты и офицеры, большинство из них — изгнанники из Венесуэлы. Круглые сутки дежурили они у спальни, где в гамаке медленно угасал Освободитель.
В Сан-Педро Боливара лечил французский врач Реверенд, опубликовавший потом воспоминания о последних его днях. Реверенд прочел своему пациенту последние французские газеты с новостями о революции 1830 года. В одной из газет сообщалось, что революционеры штурмовали Парижскую ратушу, распевая песню, в которой имелась следующая строфа:
Однажды, очнувшись от тяжелого забытья, Боливар спросил Реверенда:
— Почему вы покинули Францию?
— Я искал свободы.
— И вы нашли ее здесь?
— Да, генерал.
— Вам посчастливилось. Я ее пока не нашел. Возвращайтесь во Францию. Там ведь вновь реет трехцветное знамя.
16 декабря Боливар продиктовал последний манифест к своим соотечественникам:
«Колумбийцы! Вы являетесь свидетелями моих усилий обеспечить свободу там, где господствовал ранее деспотизм. Я трудился с самопожертвованием, не щадя своего имущества и спокойствия. Я оставил власть, когда убедился, что вы сомневаетесь в моем бескорыстии. Мои враги использовали вашу доверчивость и растоптали все самое для меня святое: мою репутацию и любовь к свободе. Я — жертва моих преследователей, это они загнали меня на край могилы. Но я их прощаю. В час прощания любовь к вам обязывает меня высказать последнее пожелание. У меня нет другой славы, кроме как укрепление Колумбии. Все должны трудиться на благо единства: народы, подчиняясь нынешнему правительству, дабы избежать анархии; священники, вознося молитвы к небу; военные, используя свою шпагу в защиту социальных завоеваний. Колумбийцы! В предсмертный час я думаю о благе родины. Если моя смерть будет способствовать прекращению раздоров и укреплению единства, я без ропота сойду в могилу».
Своему слуге Боливар завещал шпагу Сукре и золотую медаль, полученную от Боливии. Боливар выразил пожелание быть похороненным в Каракасе.
Освободитель отказался исповедоваться, хотя потом духовенство и распространило слух, что он умер покаявшись. Не о боге думал Боливар, лежа на смертном одре, Он вспоминал свою молодость, своего друга Симона Родригеса, свою двоюродную сестру Фанни, которая из Парижа постоянно писала ему. Ослабевшая рука Боливара едленно поглаживала томик «Общественного договора» Руссо — с ним он никогда не расставался. Этот томик, во имя которого, как отметил один историк, в Южной Америке были пролиты реки крови, Боливар завещал университету в Каракасе. О'Лири писал: «Его последние минуты — это последние тлеющие красные угольки затухающего вулкана, и пыль Анд все еще на его одежде».
17 декабря 1830 года, ровно одиннадцать лет спустя после подписания декрета об объединении Новой Гранады с Венесуэлой в республику Великой Колумбии, в час дня Боливара не стало. Он прожил всего чуть больше 47 лет. Глаза ему закрыл врач Реверенд. До последнего вздоха Боливара за ним любовно ухаживал молодой Миранда, сын Предтечи. Чтобы одеть в саван Освободителя Южной Америки и некогда одного из богатейших людей Венесуэлы, пришлось просить чистую рубашку у соседей.
Губернатор венесуэльской провинции Маракайбо Гомес, одним из первых получивший сведения о смерти своего знаменитого соотечественника, издал прокламацию, в которой писал: «Боливар, гений зла, факел анархии, угнетатель своей родины, перестал существовать. Это событие — огромное благо для дела свободы и для благоденствия народа».
Но эта злобная эпитафия не пережила своего автора. В 1842 году по решению венесуэльского конгресса останки Боливара были перенесены из Сан-Педро в Каракас и захоронены в кафедральном соборе. Впоследствии был выстроен специальный пантеон для героев борьбы за независимость. В центре его — две мраморные гробницы. Одна — закрытая. В ней покоится прах Боливара. На другой крышка сдвинута, она пуста и ждет своего хозяина — Франсиско де Миранду, место захоронения которого не найдено до сих пор.
Так закончил свой жизненный путь Симон Боливар, которого по сей день народы Латинской Америки называют Освободителем.
БОРЬБА ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Народы сами должны писать анналы своей истории и судить о своих великих вождях.
За два года до смерти Боливара в одном из номеров журнала «Московский телеграф» можно было прочесть следующие строки:
«Надо написать много томов, дабы изобразить все усилия и походы, сделанные Боливаром для воспламенения и поддержания смелости американцев, все разнообразные успехи и неудачи его предприятий, его победы и поражения, препятствия всех родов, какие он должен был преодолеть, опасности, каким он подвергался и всегда чудесно выходил из оных невредимым. Непостижимые продолжительные переходы от бесплодных и жарких берегов Картахены до рубежей пустынной, болотистой и снедаемой страшными жарами Гвианы; от Гвианы до Новой Гранады, через безмерные и высочайшие Кордильеры, их разделяющие; от Боготы до границ Венесуэлы, на берега Ориноко; от Ориноко далеко за столицу Перу, через заразительные лужи, крутые скалы, среди туч насекомых и неизбежных пресмыкающихся, с солдатами, у которых обыкновенно нет ни хлеба, ни одежды, ни обуви, — кто не признается, что сии переходы гораздо достопамятнее побед и не могут быть сравниваемы со сражениями, выигранными по правилам обыкновенной тактики? Каждый из подобных подвигов есть торжество удивительное; осмелиться на сии подвиги, осудить на них самого себя, идти впереди солдат новых, рожденных и воспитанных в Колумбии, заставить их следовать за собой без ропота и, пришедши на место, с ними разбить многочисленную испанскую армию и заставить ее всю сдаться на том месте, которое она избрала для поражения своего неприятеля, — надобны ли другие чудеса, чтобы получить название героя?»
Война за независимость испанских колоний была событием большого прогрессивного значения. Все передовые люди того времени относились к ней с искренней симпатией. Среди тех, кто с восхищением следил за этой борьбой, были русские декабристы, Пушкин, французские и немецкие, английские и итальянские республиканцы и радикалы.
Многие латиноамериканские историки и исследователи называют Боливара великим человеком. В чем же заключается подлинное величие Освободителя? На наш взгляд, в том, что он сумел во время войны за независимость стать выразителем чаяний простых людей — индейцев, негров, льянеро, поднявшихся на борьбу с колонизаторами.
Именно эти простые люди, которые, в свою очередь, верили Боливару, вынесли на своих плечах всю тяжесть освободительной войны. Это они гибли в снежных буранах при переходе Анд и в дебрях девственных лесов. Это они одерживали блестящие победы у Бояки, Карабобо, Аякучо. Это их стойкость, мужество и самопожертвование позволили в конечном счете изгнать испанских колонизаторов с Американского континента.
Разумеется, между участниками войны за независимость существовали противоречия. Трудовое население колоний жестоко эксплуатировалось испанскими колонизаторами и местными помещиками. Многие из последних опасались, что война за независимость перерастет в социальную революцию. Однако, несмотря на острые социальные противоречия внутри патриотического лагеря, общее желание избавиться от испанского гнета объединило широкие слои колониального общества.
Боливар олицетворял это единство, он был не только признанным военным вождем, но и непревзойденным идеологом войны за независимость. Его бесчисленные манифесты, прокламации, речи и письма служили образцами революционной пропаганды, они способствовали победе в не меньшей мере, чем сражения и битвы. Он переписывался со многими видными людьми своего времени — аббатом Прадтом, Лафайетом, Даниелем Вебстером, Ланкастером, Бентамом, Гумбельдтом, с деятелями освободительного движения стран Америки. Он знал лично почти всех офицеров освободительной армии и должностных лиц Венесуэлы, Новой Гранады, Эквадора, Перу, Боливии.