– Он отец моих детей. Как я напишу на него заявление? Да и я сама виновата, напросилась. Видела же, что тогда, на празднике, он выпил лишнего. Я сама виновата, не надо было его провоцировать.
Этот разговор мы завершили неловким молчанием, и я был даже рад, что по закону не могу исправить документы истории болезни, заполняемые при поступлении. Меня возмущало, что она считает виноватой себя в том, что ее муж не умеет контролировать свой гнев. Но, сложив воедино всю информацию, я понял, что это был далеко не первый подобный конфликт и, к сожалению, не последний, потому что уходить от мужа она не планировала.
Глава 4
Красная бумажка
Прошло уже два месяца, как я устроился на работу врачом в Центральную районную больницу Минусинска. Работа хирурга мне понравилась сразу, чего не могу сказать о зарплате. Платили очень мало, денег едва хватало, чтобы оплачивать аренду квартиры в восемнадцать квадратных метров. Заведующий подсказал обратиться в профсоюзный комитет, где меня должны были поставить в очередь на получение служебного жилья в пользование, чтобы сэкономить хоть немного денег. В очередь меня поставили, конечно, даже дали талон с порядковым номером 136, но еще дали совет искать другие варианты, поскольку эта самая очередь уже несколько лет не двигалась. Не понимая, как можно прожить на одиннадцать тысяч рублей в месяц, семь из которых нужно отдавать арендодателю за проживание в небольшой квартире, я стал искать подработку. В частные стоматологические клиники, которых в городе было не так уж много, принимать меня на работу не хотели. Им нужны были стоматологи с опытом, которого у меня едва набиралось три месяца.
В один из осенних вечеров, вернувшись домой с работы, я застал плачущей свою девушку. Она объяснила, что у нее задержка, а тест на беременность показал две полоски. Я обрадовался, ведь всегда мечтал о своей семье, мечтал иметь сына, которого буду воспитывать в любви и заботе. Но я не думал, что это произойдет так скоро, – вслед за радостью меня охватило волнение. Моей зарплаты едва хватало на содержание себя, а теперь в скором времени должен появиться ребенок. «Мне срочно нужны деньги» – эта мысль не уходила из моей головы. Поиски подработки окончились продажей себя на пятилетний срок в пользование местным жителям села Лугавское. В две тысячи двенадцатом году уже действовала программа «Земский врач», по которой доктор получал один миллион рублей на личные нужды в обмен на пятилетний срок работы в сельской местности. Из тех вакансий, что были свободны на тот момент в близлежащих мелких городах и селах, участвовавших в программе, мне повезло занять единственное свободное место стоматолога. Лугавское – небольшое село с населением чуть больше девятисот человек. Я должен был лечить и удалять зубы местным жителям в течение пяти лет, ничего интересного и сложного, рутинная работа. Полдня работы хирургом в районной больнице в городе и полдня в деревне стоматологом. Как ни странно, первыми посетителями сельского стоматологического кабинета оказались не пациенты.
УЗНАВ, ЧТО В СЕЛЬСКОЙ АМБУЛАТОРИИ ПОЯВИЛСЯ МОЛОДОЙ ДОКТОР, КОТОРЫЙ ПОЛУЧИЛ МИЛЛИОН РУБЛЕЙ ОТ МИНИСТЕРСТВА ЗДРАВООХРАНЕНИЯ, ТУТ ЖЕ ПРИБЕЖАЛА ЗНАКОМИТЬСЯ САМАЯ НАГЛАЯ ЧАСТЬ ЛУГАВСКОГО.
Они не скрывали того, что им известно об имеющихся у меня деньгах, и принялись предлагать потратить их «с умом». Одна женщина была такой настойчивой, что не планировала уходить, пока не получит от меня согласия купить у нее дом. Находящийся в аварийном состоянии, как поведал мне другой местный житель. К слову, этот «доброжелатель» тоже пришел попытать счастье в продаже своего дома. Я сообщил продавцам, что обязательно подумаю о покупке жилья, деликатно намекая, что их предложения меня не интересуют, но женщина все не успокаивалась. Уходить без денег она не хотела и уже даже пообещала вместе с домом в качестве бонуса отдать мне двух коров по той же сходной цене ровно в один миллион рублей. Выпроводил я ее с большим трудом.
Первые несколько месяцев жители деревни с опаской относились ко мне и на прием приходили единицы. Да и обращались только те, у кого была острая зубная боль и деваться уже было некуда. Но со временем ситуация поменялась, я зарекомендовал себя как хороший специалист, и ко мне уже стала ходить бо́льшая часть деревни лечить и удалять зубы.
Однажды на прием пришла интересная девушка, лет тридцати пяти, по телосложению больше похожая на юношу. Голову ее украшали коротко стриженные, засаленные и местами взъерошенные волосы, как будто она проснулась в стоге сена. Щеки были намазаны свекольными «румянами», брови криво подведены черным карандашом, и, наконец, венец ее мейкапа – ярко-красная дешевая помада, неуклюже выходящая за контуры губ. Одета девушка была в коричневую замшевую дубленку, какие носили лет двадцать-тридцать назад. На ногах красовались несуразные кожаные сапоги серого цвета со сбитыми носами и стоптанными пятками. В первый раз она пришла полечить зубы и познакомиться, как она же и сказала. По ее невнятной речи и манере растягивать слова можно было понять, что она страдает каким-то психическим заболеванием.