По сути, она сама разбудила во мне зверя... До леса мы так и не дошли. На нас нашло какое-то затмение. Мы оба молча, без единого слова, рванули прямо в поле. Дрожащими руками я расстелил одеяло в густых зарослях чего-то там, и опустил ее на спину. Она вошла в какой-то ступор, все повторяла: "Туда мне нельзя, туда нельзя, пожалуйста..." - не уверен, что я хорошо слушал, что она говорила. Дрожащими руками я расстегнул и стянул с нее ее красные джинсы, и начал целовать ее ноги, от мягких пяточек до самой промежности. Я снял с нее легкие тапочки и целовал ее пальцы на ногах, с накрашенными черным лаком ноготками. Что-то из прочтенных пособий по сексу отложилось у меня в голове, и я действовал, как заведенный. Она тяжело дышала, и иногда говорила: "Я боюсь... я не могу..." Она извивалась на одеяле, раскинув руки в стороны, и отдав ножки мне на растерзание. "Что ты делаешь," - всхлипнула она, когда я потянул вниз ее трусики. Я что-то отвечал ей, успокаивая, и продолжал стягивать кусочек ткани, обнажив крутой лобок с маленьким квадратиком подстриженых волос над ее щелкой - мама! От вида ее щелочки под напряженным животиком, такой беззащитной, и еще подгоняемый ее вздохами, я взбесился. Я стянул до конца ее трусики, и полез в нее пальцами. Там было влажно, как обычно пишут в рассказах - действительно мокро, и я принялся елозить там пальцем, залезая не очень глубоко внутрь, Лара тяжело дышала и тонко стонала, разметавшись на подстилке. Я терзал пальцем стеночки ее пипки, и вдруг она громко вскрикнула, содрогнувшись - я понял, что я случайно надавил какое-то чувствительное место типа клитора. Может быть, я бы продолжал ласкать ее дальше, таким же образом, но этот ее крик... в общем, я отпустил ее, расстегнулся, и стащил свои джинсы вместе с плавками. Член мой был напряжен до пределов, дозволенных природой, и с него уже что-то капало... Лариса закричала в ужасе, и сомкнула ноги, пытаясь от меня увернуться, но я навалился на нее и силой развел худенькие ножки. Я видел в порнофильме, как это делается. Лара ухватила меня руками за плечи и затряслась, пытаясь меня сбросить. Ее глаза были широко раскрыты - в них была мольба, чтобы я прекратил. Но остановится я уже не мог. Я удерживал ее крепко на месте, а мой павиан отчаянно тыкался в поисках входа.
Все произошло в течение нескольких секунд. В очередной раз надавив, я почувствовал, что головка погрузилась во что-то влажное и нежное, и остановилась перед чем-то упругим. Лариса с отчаянием крикнула: "Мне больно!.. Очень больно!..", и попыталась оторваться, сжимая мои бедра коленками и отталкиваясь от меня. Я ухватил ее за плечи и придавил ее к себе, Лариса завизжала, и я с удивлением почувствовал, что проваливаюсь внутрь девушки, это было самое поразительное ощущение. Преграждающая путь пленка прорвалась, и мой член по яйца погрузился в истошно кричащую девушку. Яйца мои вскипели. Перепугавшись от ее нечеловеческого крика, я выдернул ствол наружу полностью, острый спазм охватил меня, и я стал спускать густые струи спермы на скорчившуюся подо мной девушку. Белесая жидкость оросила ее майку, которую я так и не снял, пара струек плюхнулась на ее ноги и живот. Она быстро перекатилась на бок, прижав колени к животу, истошно, по-бабьи, заревела.
Я пробовал ее успокаивать, гладить ее, но она долгое время не отзывалась. Я сам был в таком шоке, что меня самого нужно было успокаивать. Потому какое-то время я ее вообще не трогал. В конце концов она затихла. Потом сказала: "Помоги мне", и я вытер пятна спермы с ее майки, помог ей одеться, и свернул одеяло. Назад мы шли в полном молчании. Уже на околице я глупо спросил: "Больно было, да?" Она глубоко вздохнула, и посмотрела на меня странным взглядом. Потом сказала: "Так больно, что ты и представить не сможешь... Как в сказке". И еле улыбнулась. Я пытался говорить с ней, развлечь ее как-то, но больше ничего от нее не услышал. Мы расстались у калитки дома ее родственников. Она кивнула головой, и все. Больше я никогда ее не видел.
На следующий день я узнал, что она уехала к себе домой, в Москву. Адреса я ее не знал, не знаю и сейчас. У ее родичей мне было неудобно справляться. Какой-то комплекс вины, что-ли, сдерживал меня против того, чтобы предпринимать попытки ее разыскать. Но прошло около трех лет, и сейчас мне все видится в другом свете. То, что произошло между нами, сейчас кажется не совсем тем, чем оно было тогда.
Я прошу Ларису (имя изменено) откликнуться, и дать о себе знать. Теперь я знаю, что мог вести себя по-другому. Я хочу, чтобы мы были вместе.