На следующий день Намджун дал Юнги ключи от новой машины, сказал, что его парни отогнали старую машину к его дому и протянул конверт.
— Езжайте в Пусан, — Джун старался не смотреть другу в глаза, — во всех новостях только и трубят об убийстве двух сыновей Чон Чонсока, — Ким потер виски, — скоро и сюда придут, так что у меня много дел. В конверте есть три кредитные карты, снимай не много и не сразу, я буду скидывать тебе деньги, снимите квартиру и не смейте соваться сюда. Там также есть адрес, вас будут ждать, чтобы сделать новые паспорта.
Юнги обнял Кима и сильно прижал к себе.
— Спасибо, хён.
— Когда похороны? — Чимин тихо спросил, пытаясь лишний раз не шевелиться, чтобы не тревожить раны на спине.
— Я не знаю еще. Ладно, идите уже, — Джун кивнул и махнул рукой на дверь, не обращая внимания на тяжелый взгляд Чимина, который вышел следом за Мином.
***
— Мы заедем ко мне, мне нужно кое-что забрать, — Юнги завел мотор и вырулил на дорогу, видя, как поморщился омега.
— Что-то важнее нашей безопасности? Какой-нибудь кулон того Енджи или другую хрень? Что тебя так тянет? Без чего ты не можешь уехать? — Чимин шептал, склонив голову к окну.
— Не говори того, о чем можешь пожалеть, Чимини, — блондин фыркнул, но словил пальцами непослушную руку, прижимая костяшки к своим губам, оставляя короткие поцелуи. Ночью, когда они спали на одной кровати, Чимин сначала искренне сопротивлялся, а Юнги окончательно убедился, что сжимать чужую руку он уже не сможет. Омега спал на животе, так как его беспокоила спина, вот только альфа помнил, как сильно во сне Пак жался к нему и обнимал правой рукой, неслышно бормоча что-то во сне. Юнги просыпался несколько раз, чтобы взглянуть на рыжие волосы, еще крепче обнять дрожащего омегу и напомнить себе, что теперь они — единственное, что осталось друг у друга.
Остаток дороги они проехали молча, а когда Юнги вернулся в машину не один, а с котом, Чимин чуть было не подавился водой, которую пил и удивленно уставился на котенка.
— У меня нет переноски, я только недавно его подобрал, не было времени купить, — Юнги пожал плечами, — не боишься? — Мин протянул животное Чимину, а тот улыбнулся и взял серого котенка.
— Как его зовут? — Чимин погладил малыша под мордочкой и услышал довольное урчание.
— Я еще не придумал, — Юнги опять завел мотор и тронулся с места, оставляя сеульскую жизнь позади, ломая то, что оба так тяжело строили. Чимину оставалось доучиться всего ничего, а у Юнги был почти подписанный контракт о сотрудничестве с одним из набирающих популярность исполнителей. Им только оставалось надеяться, что новые имена принесут больше счастья.
***
Хэджин подал Тэхену кружку чая, молясь, чтобы он опять не зашелся плачем. Мальчишка пришел к дому Паков, чтобы увидеться с Чимином, но, узнав, что Пака и след простыл ото вчерашнего дня, понял, что что-то здесь нечисто.
На душе скреблись кошки, а отец Чонов, который после опознания лишь коротко кивнул Тэ и поехал домой, разрушил все светлые надежды Тэхена. Он верил, что это не Чонгук, что это не его альфа лежит в морге холодный, но так и не осмелился пойти взглянуть.
Как же долго он добивался своего мелкого и противного Чонгука, альфа так долго отталкивал его, а когда принял — подарил не так уж и много времени. Оставил только несколько счастливых воспоминаний и ушел, хлопая за собою дверью, обещая, что больше не вернется. Кого Тэхену винить во всех бедах? Кто лишил жизни самого ценного? Что, если это было связанно с работой и Намджуном, а Хосока убрали, как лишнего свидетеля? Мозг омеги генерировал самые безумные идеи, а он сам клялся себе обо всем узнать, не спустить это с рук, отомстить за своего альфу.
Тэхен тихо пил чай и благодарил папу Чимина за каждую протянутую салфетку, понимая, что дома Сиён бы только поставил перед ним бутылку коньяка и сказал, что «любовь не вечна».
Хэджин был, словно на иголках. Он метался и не знал, где ему искать Чимина, как он связан с убийством Чонгука и смертью Хосока. Красавчик не брал трубку, а паника нарастала. В дверь позвонили и оба встрепенулись.
Тэхену было плевать, ведь это наверняка не Чонгук, так что обо всем остальном думать не хотелось. Но когда он услышал голоса полицейских, которые требовали позвать Пак Чимина, Тэ подорвался и выбежал в коридор.
— Чимин? Что с Чимином? — Тэхен ухватился за дверной косяк, чтобы не упасть навзничь.
— Он подозревается в убийстве Чон Чонгука и Чон Хосока. Его вещи, включая водительское удостоверение, были найдены в квартире последнего, а на пистолете и по всей квартире — неопознанные отпечатки двух людей. Подозреваем, что один из них — Пак Чимин. Вот ордер, — мужчина в форме ткнул Хэджину лист бумаги, — нам нужно найти отпечатки для сравнения. Пожалуйста, покажите, где подозреваемый мог оставить наибольшее количество следов. — его монотонный голос раздражал, но Хэджин не противился, казалось, будто он вообще абстрагировался отсюда, без единого слова повел их прямиком в комнату сына, а Тэ, не веря своим ушам, сполз по дверному косяку, садясь прямо на пороге.
С улицы зашел Джунхен, отец Чимина, но Тэхен лишь заметил его силуэт, прикрывая глаза. Слезы кончились, а голову долбил тоненький голосок, который беспрерывно пищал, что Тэхен теперь один. Какого же потерять так много? Наверное, больно, но это не точно.
========== 19. ==========
Джин сладко потянулся и на автомате погладил живот. Вставать не хотелось, но нужно заняться делом, иначе в голове опять будет Ким Намджун и его холодный тон. Альфа менялся каждую секунду, то ласково гладил еще плоский живот, то холодно отвечал, что не знает, когда вернется с работы.
Джин переехал к своему жениху сразу после выписки из больницы, но с каждым днем атмосфера в доме накалялась, а Намджун кричал, что не любит, когда его вещи лежат не на своих местах. Вот только омеге было сложно запомнить, где эти самые места и как правильно задергивать шторы, чтобы не было слишком светло, но и не темно.
Намджун не привык есть дома, а потому все, что готовил Джин — съедалось либо им самим, либо высыпалось в урну, под насмешливые вздохи старшего омеги, который приносил продукты и забирал одежду в прачечную. Джину было дико, он привык ходить в магазин сам, а загрузить стиральную машинку казалось не таким трудным делом, но, после одной такой стирки, Намджун не поблагодарил, а лишь прошипел, что тонкий материал рубашек не приемлет сельские замашки Сокджина.
Джину было больно, обидно, тоскливо. Уйти не позволяли три слова и понимание, что Намджун скорее похож на испорченного ребенка, чем взрослого человека.
Ребенок тоже был причиной, из-за которой Джин со всех сил пытался сблизиться с альфой, но на все улыбки Джун сначала неловко растягивал губы в подобии улыбки, а потом убегал, хлопая дверью, не возвращаясь до утра. Он говорил, что любит только в те редкие минуты, когда еще не спал, но прижимал к себе теплое тело своего омеги, и гладил живот, вызывая табун бабочек.
Джин встал с кровати и решил, что сегодня он в очередной раз сделает миллионный шаг навстречу и попросит Намджуна, чтобы тот стал тем, в кого Джин влюбился.
Лучшим предлогом казалось принести еду на работу будущему мужу, но страх быть непонятым сосал под ложечкой, заставляя нервничать и жечь пальцы о горячую сковороду. Но, тем не менее, наскоро приготовив одно из своих фирменных блюд, омега собрал все в термосумку и перед выходом пожелал себе удачи.
Добраться до офиса Намджуна оказалось несложно, а до кабинета его быстро провел Вантхан, которого Джин помнил еще со времен обитания в одной из здешних комнат. Секретаря не было, а Вантхан лишь тепло улыбнулся и сказал, что начальник сейчас должен быть один.