Стоило Джину переступить порог кабинета, как сумка упала с его плеча, металлические миски зашумели, а двое повернулись на шум.
Намджун целовал другого. Сжимал руками лицо парня и даже прикрыл глаза.
Для Сокджина время замерло, а часы перестали идти, казалось, что стоит махнуть рукой, как все измерение может рассыпаться на кусочки, забирая и прошлое, и настоящее. Чего стоит боль обманутого человека? Джину захотелось узнать, как можно измерить ее, сравнить с типичными образцами, удалить, и сделать все наново.
Стены давили, а мальчишка, которого Джин видел впервые, неловко делал шаги назад, отходя от альфы с каждым мгновением все дальше. Вот только это уже ничего не изменит, Джину было достаточно и секунды, а больше время не играло никакой роли, становясь лишь безмолвным свидетелем того, как все крошилось.
— Это… — Намджун выдавил, — Сокджин. — Ким выдохнул устало, потирая виски.
— Это не то, что я подумал? Пожалуйста, — омега обратился к парню, — я не знаю вас, но прошу не оставаться здесь, чтобы не лицезреть мой позор. Покиньте нас на несколько минут, потом я уйду, а вы продолжите. Позвольте поговорить с моим женихом, — тон голоса скакал, выдавая расстройство и накатывающую истерику, сдерживать которую омеге было слишком сложно.
— Да, — темноволосый парень подошел к Джину и уставился своими пустыми глазами на омегу, — я не знал о вас. Это был мой минутный порыв, Намджун здесь не причем. Если хотите, — омега всхлипнул, — ударьте меня, чтобы я не чувствовал себя так тошно.
Сокджин лишь опустил глаза и подождал, как парень покинул кабинет, шаркая ногами, будто бы у него на плечах целая тонна печали и скорби. Горечь наполнила собой воздух и Джин понял, что именно так пахло от молодого человека.
— Я не хочу устраивать истерики, — Джин тихо начал, подходя ближе к Намджуну, который мертвой статуей застыл около своего рабочего стола, — но я не хочу жить в изменах и лжи.
— Все не так, — Джун обхватил руками голову.
— Почему ты так себя ведешь? Еще несколько дней назад ты был таким упрямым, почти что силой заставил меня взять кольцо и согласиться выйти за тебя, а теперь кричишь на меня по любому поводу и убегаешь, словно подросток.
— Мне, — Намджун сглотнул и расстегнул верхнюю пуговицу белоснежной рубашки, — мне страшно. Мой друг умер, а я боюсь, что ты я слишком привыкну к тебе, а ты тоже так же уйдешь. — Джун смотрел вниз, а Джину захотелось зарыться пальцами в серые волосы, погладить и пообещать, что он никогда не уйдет, вот только сердце жгло то, что он увидел несколькими минутами ранее.
— Почему ты отвечал ему на поцелуй? — Джин говорил четко и по теме, не выдавая свою нервозность, чем заставил альфу почувствовать себя, словно на допросе.
— Я не знаю, — Намджун уставился на омегу, пожимая плечами, — я просто не хотел, чтобы ему было так больно. Мой умерший друг — его альфа, ему очень плохо.
— А мне очень хорошо? — Джин закричал, роняя первые слезинки на холодный пол. — Он был первым, кого ты целовал с того момента, как заявил, что я твой омега? Или есть еще те, кого ты так же утешал?
— Я-я, — Джун сжимал кулаки, а омега понял, что попал в самую точку.
— Ты касался к другим омегам кроме меня и того парня? — Джин тихо прошептал, теребя нижнюю губу.
— Да, — альфа выдохнул, Джин улыбнулся сквозь слезы, опираясь рукой об стену.
— Почему? — еще тише, еле слышно, не желая слушать ответ. Джун двинулся в сторону омеги, но тот лишь выставил перед собой руку, глазами умоляя не нарушать относительный покой. — Почему, Ким Намджун? — Джин прорычал, поднял термосумку с пола и бросил ее в альфу. — Я готовил тебе, пришел сюда, а ты мало того, что с другим целуешься, так еще и говоришь такое? — омега всхлипывал, пытаясь проглотить ком обиды, что мешал дышать. — Я вообще нужен тебе?
Намджун закрыл глаза и понял, что на этот раз он потерял доверие.
***
Сон для Тэхена стал любимым занятием, единственным способом дышать, видеть и касаться того, чей гроб опустили в холодную февральскую землю несколько дней тому назад. Черный, простенький гроб, к лицу Чонгуку, как бы прискорбно это не звучало.
— Мы встретимся в следующей жизни, — все, что мог вторить омега во время похорон братьев Чон. Он крепко сжимал руку Чон Чонсока и не мог подойти к Пак Хэджину, чтобы хоть как-то утешить его.
Тэхен грыз ногти, нервно поджимал губы, но не позволял себе усомниться в невиновности Чимина, хотя его и выдвинули, как главного подозреваемого, после того, как отпечатки на пистолете сошлись с теми, что были в комнате омеги. Тэ верил, что Пак бы не смог, рука бы дрогнула, а убить ни в чем не повинного человека — тем более не осмелился бы.
Тэхену нравилось думать, что во всем виноваты Ким Намджун и работа. Нравилось винить их в том, что Чонгук мертв, а Тэ — один. Когда же наглый альфа посмел показаться на похоронах, Тэхен опешил и даже попросил уйти, на что получил только грустную улыбку и слова соболезнования. Тэ только и занимался тем, что выстраивал толстые стены вокруг своей ненависти к Намджуну, растил ее и подпитывал мыслями о том, что если бы не хозяин борделя, то Чонгук бы был сейчас жив. И сердце каждый раз болезненно ныло, умоляло отомстить, испортить жизнь так же, как легко сломали его мечты и надежды.
Чеджу. Как же хотели они поехать на остров, обязательно в марте, когда туристов немного, а остров неимоверно удивителен в своей дикой, весенней красе. Но, видимо, не суждено, а Тэхену было неимоверно грустно от этого, ему хотелось украсть у Судьбы толстые фолианты и переписать все, вписывая Чеджу, дом, полный детей и спокойную старость бок о бок.
Каждое утро его будил один из квартирантов — Джи Сиджин, заставляя отрываться от постели, кушать сносную еду, но не чувствовать никаких вкусов, кроме пепла от горечи.
В одно такое утро, Тэхен взял с кухни один из тупых ножей, — так, как никто из омег не умел из точить, то все они были туповаты, — и пошел в место, в которое никогда бы раньше не сунулся добровольно.
Ким Намджун встретил вымученной улыбкой, и словами, что это не он убил Чонгука.
— Кто тогда? — Тэхен тихо спросил и поставил на стол нож, понимая, что ничего ним не сможет сделать.
— Его брат, — Намджун выплюнул, злостно косясь на омегу. — Перед тем, как перебьешь меня, выслушай. — Ким подошел к темноволосому, сжимая руками его руки. — Чимин приходил с Юнги. Они мне сказали, что брат Чонгука целился в Юна, но по случайности пулю словил именно Гук. Я не вникал, лишь отправил их подальше от Сеула, не расспрашивая.
— Как можно связаться с Чимином? Он главный подозреваемый, — Тэхен вырвал руки и сложил их на груди.
— Я знаю. Нельзя пока с ними связываться. — Намджун холодно отчеканил, глаза прямо в глаза.
— Почему мне кажется, что ты мне нагло врешь, Ким Намджун? — Тэ выдохнул и весь размяк, грозясь упасть прямо на пол, рассыпаясь в пыль. — Мой Гукки… — он всхлипнул, — ты…
— Тише, — Намджун прижал к себе омегу, поглаживая волосы. — Все будет в порядке, Тэхени, котенок.
Тэхен дернулся и оттолкнул альфу, но, увидев в темных глазах такую же дозу горькой печали, прижался губами к альфе, чувствуя влажные и покусанные губы. Намджун не оттолкнул, лишь только ладони поставил на мокрые от слез щеки и дал понять, что Тэ в этом мире не один, кто скучает за Чонгуком. И как назло, именно в этот момент, около двери послышался стук.
Тэхен не знал, что у альфы был жених, и позже, выйдя из кабинета, оставив их одних, он тысячу раз проклинал себя за глупость и беспечность. А потому, он простоял в приемной Кима ровно до того момента, как из двери не вылетел тот омега.
— Стойте, — Тэхен схватил омегу за рукав кашемирового пальто, — я хотел…
Договорить ему не дала хлесткая пощечина, а сам парень беспрерывно плакал, растирая слезы по лицу длинными пальцами.
— У нас будет ребенок, — омега хрипло прошептал и быстрым шагом покинул приемную, заставляя Тэхена осесть на пол и понять, что он на этот раз разрушил слишком много.
***
Единственным правильным местом Тэхену казалось кладбище, которое за несколько дней стало его вторым домом. Как бы странно это не было, Тэ нравилось сидеть около могил Чонгука и Хосока, а новость, которую сообщил ему сегодня Намджун, оказалась слишком неправильной. Как мог брат убить брата? Даже если целился в другого, Хо не мог так поступить с Тэхеном.