Деён, как звали того парня, был не таким уж и красавчиком, но его невероятно красивые светло-русые волосы заставляли Тэ завистливо кусать губы и гадать, что это за краска такая. Он болтал, рассказывал о своих увлечениях, упоминая такие термины, как спелеология, сталактиты, связки, что смущало Тэ, ибо он не понял ни слова, кроме того, что исследование пещер — хобби и работа нового знакомого.
Тэхену в ответ не было что рассказывать, он лишь ответил, что учится в университете, любит читать авторов двадцатого века и тащится от теплых носков.
Смех Деёна был тоже не из приятных, парень был похож на тюленя, когда размахивал руками и припадочно смеялся, заставляя баристу нервно цокать и греметь кружками для кофе. Но омега был хорошим собеседником, а Тэ больше и не надо.
— Знаешь, у тебя приятный запах, — Тэ резко протянул, перебивая увлеченный рассказ о новых пещерах на юге страны, выходящих через сифоны прямо к морю.
— Д-да, — омега потупил взгляд и виновато улыбнулся, — это метка моего парня так сильно пахнет бананами, мой естественный запах — черный кофе, но мы живем вместе уже так долго, что все мои вещи уже пахнут так.
На ум пришел Чимин, вечно жалующийся на вонь малины, от которой иногда аж глаза резало. Запах сам по себе был очень приятным, но слишком сладким и иногда Тэ казалось, что около друга витает облако сахара, которое только подслащает его аромат. Сердце екнуло, а Тэ вздохнул, понимая, что очень сильно скучает по другу, что омега нужен ему и без него пережить трагедию сердца невозможно.
Тэхен сам и не понял, как согласился на пробное занятие на стенде с зацепами, а потом и на спелеологическую однодневную экспедицию для новичков, но, выходя из кофейни, он втянул побольше воздуха и пошел домой, ему нужно было нагнать то, что он пропустил по учебе.
***
Хэджин наматывал круги по приемной, дожидаясь адвоката, а Джунхен лишь едва уловимо вздыхал и качал головой, не веря, что их сыночек, солнышко Минни способный на убийство двух людей.
— Мы теперь враги? — Чон Чонсок появился из ниоткуда, а его синяки под глазами и безжизненный тон заставили Хэджина дернуться.
— Ты знаешь, что это сделал не мой сын, — Джунхен подскочил с кресла, и подошел к Чону, заглядывая прямо в глаза, — Минни бы смог?
В ответ Чон лишь покачал головой, опуская глаза в пол.
— Прости.
Адвокат Паков работал в конторе Чон Чонсока. Джунхену хотелось бы, чтобы интересы его сына защищал друг, но просить Чонсока о непосильном он не решался, лишь тихо поддерживая скорбь друга и не снимая траур.
— Дорогой, — Хэджин взял мужа за руку и прильнул к альфе, пытаясь не смотреть на застывшего посреди приемной адвоката. Чонсок не двигался с места, лишь смотрел в никуда, пытаясь совладать со своими чувствами.
Дети — цветы жизни. Но когда они уходят раньше родителей — шипы на стебельках впиваются в любящую руку, заставляя кровь течь без остановки. А разжать руку и выпустить цветок из руки невозможно.
***
— Нет.
Другого ответа Чимин на свои попытки выбраться в Сеул не получал. Юнги непреклонно твердил, что это опасно, а сердце ныло, пытаясь пробраться к родителям, пытаясь сбежать в Сеул.
Каждое утро, просыпаясь в руках Юнги, Чимин благодарил всех известных ему богов за то, что имеет возможность проводить пальцами по алебастровой коже, оставлять на ней свои следы и смотреть в сонные глаза своего альфы.
Иногда ему хотелось стереть себе память, а любой парень с красными волосами заставлял тихое «Хосок» срываться с губ, разбивая надежды и секундную радость. Чимин очень часто задумывался о том, простил ли бы его Хосок, если был бы жив. Смог бы альфа жить, зная, что Пак с другим. В такие мгновения Чимин только сильнее обнимал себя руками, пытаясь унять гуляющий под одеждой холод.
— Нет и точка. — Юнги пытался не кричать, видя грусть в светлых глазах, но рисковать и подвергать омегу опасности ему казалось чем-то ненормальным. На такое нельзя идти.
За продуктами они ходили всегда вместе, а Юнги устроился учителем в музыкальную школу, и часто во время таких вылазок в продуктовый рассказывал Чимину интересные истории о своих учениках, заставляя омегу громко хохотать. Но однажды Паку стало плохо, и в супермаркет Юнги пошел один, оставляя шатена на диване их новой квартиры, которую они сняли после получения паспортов и остальных документов, что обошлось в круглую сумму Намджуну.
Юнги было непривычно возвращаться одному, но он уверенно огибал лужи, неся тяжелые пакеты из машины. Но вдруг он застыл, а один из пакетов чуть было не упал на землю. Возле подъезда стояли две полицейские машины, а двое мужчин в форме что-то обсуждали.
Юнги быстро зашел за ближайшую машину, направляясь к своему черному внедорожнику и судорожно думал, что же ему предпринять. Если они пришли за Чимином, то Юнги оставалась лишь роль наблюдателя, так как добравшись до квартиры, стражи порядка уже не отдадут из своих лап хрупкого омегу.
***
Чимин перебирал пальцами страницы бесплатной газеты, которую ему любезно дали в поезде. Пить кофе не хотелось, а читать газетенку еще больше — боялся наткнуться на свое фото с кричащим «разыскивается». Быть подозреваемым не так уж и плохо, это меняет образ жизни, дает возможность путешествовать, но на самом деле убегать. Каждый день Паку плохо до дрожащих костяшек, а за Юнги ему страшней вдвойне. Тяга к Сеулу сильнее, чем боязнь увидеть разочарование в глазах брюнета, а потому омега долго не раздумывал, схватил паспорт, деньги Мина и рюкзак со сменной одеждой.
Что-то тянуло подальше от квартиры и Чимин даже решил не дожидаться Мина, только быстро оделся и вышел на улицу, вдыхая первые нотки теплой погоды. Весна так прекрасна. Отчего-то омега уперто решил, что весна — символ его цветения, а первые листики на деревьях — должны стать сопровождающими в новый мир.
Телефон надрывался, а другие пассажиры уже косились на Чимина, но ледяные пальцы мелко трясло, а тепловой сенсор отказывался исполнять задачи.
Голос Юнги был подавленным, а Чимин уже тысячу раз попросил мысленно прощение.
— Где ты, Чимми?
— Хён, прости, — Чимин выдохнул, а Юнги резко закашлялся, видимо не ожидал ответа.
— Чимини, — у Юнги что-то упало и Чимин услышал голос ближе. — Ты не в квартире?
Омеге было стыдно, как никогда еще доселе.
— Нет.
— Где ты?
Но в голосе Юнги не было разочарования, там была лишь неприкрытая радость и Чимин непонимающе уставился на окно, пытаясь понять такую воодушевленность хёна.
— Я в поезде, но почему ты еще не обматерил меня?
— В Сеул сорвался? — Юнги выдохнул, а у Пака сердце сжалось, то и дело пропуская удары. — Не думал, что скажу это, но ты правильно поступил. Полиция нашла нас, походу, а я сижу в машине около подъезда и не знаю, что мне делать. Я так испугался, что они заберут тебя. Что ты планируешь делать? Мне кажется, что домой тебе лучше не соваться.
— Да, — Чимин рассеянно покачал головой, — не соваться. Я пойду к Тэхену, надеюсь, он не поверил и не сдаст меня с потрохами, — Чимин неловко рассмеялся.
— Я прибью тебя, когда увижу, но сейчас не попадись полиции.
— Спасибо, что не требуешь, чтобы я сейчас же вернулся.
— А толку? Ты и так убежишь, так лучше уходи сейчас. Но не забудь вернуться.
В телефоне раздались короткие гудки, а омега смущенно улыбнулся, понимая, что он очень сильно хочет вернуться. Даже если бы Юнги не попросил, он бы и так возвратился в объятья своего вечно холодного хёна. Не для того, чтобы греться, а для того, чтобы греть.
***
Время летело, как сумасшедшее, а могилы Чонов все так же были ухожены, ведь омега считал своим долгом хоть как-то оставить Чонгука в своей жизни. На могилу Хосока смотреть было тяжелее, оба казались лишними на кладбище, но смириться с смертью красноволосого хёна казалось глупостью.
Тэхен просил Чонгука появиться, звал его, очень часто просто сидел на полу, понимая, что те галлюцинации — только его больные фантазии, а Чон Чонгук лежит в холодной земле.