— А вот уже и Новый год прошел, Василий Васильевич…
— Ну и черт с ним… нашел о чем жалеть…
— Нет, я не в этом смысле… Я — насчет того, что вы обещали сдать дом к Новому году как раз…
— Да? Обещал? Ну что ж, принимайте, если хотите…
— Что же тут принимать?! У вас даже междуэтажные перекрытия толком не готовы…
— А я вас не тороплю. Не хотите жить с такими недоперекрытиями, — не принимайте…
— Вы, наверное, смеетесь, товарищ Капелюхов! Сами даете торжественные обещания, а сами…
— Вас что, собственно, беспокоит? Что торжественное или — что обещание?
— Позвольте, ну нельзя же так, на самом деле… Вы второй раз уже даете слово…
— И еще пять раз дам, если понадобится. Что же я, из-за вас буду себе стенограмму портить? Эта стенограмма, если хотите знать, может пойти наверх. Там прочитают — увидят, что Капелюхов умеет себя вести на собраниях. Вот так.
— А дом?
— Что ж дом… Дом мы, безусловно, когда-нибудь достроим. У нас в тресте не один только ваш домишко строится. Это вы тоже учтите!
— Но согласитесь, что…
— Не соглашусь. Я не знаю, что вы там конкретно хотите сказать, но с вашей точкой зрения я все равно не соглашусь ни в коем случае! Вот так. Честь имею!
КАПЕЛЮХОВ. Ну, что говорить, товарищи, критиковали нас сегодня крепенько. И теперь я вот подсчитал: как же нам быть, чтобы как-то все-таки ускорить сдачу этого пресловутого дома?.. И я думаю, что будет очень полезно в смысле темпов, если вы — именно вы, заказчики, а не мы, строители, — попросите, чтобы нам скорее дали государственную комиссию по приемке здания. Иной раз бывает, что на несколько месяцев отсрочивается сдача дома — из-за чего? — именно из-за того факта, что нет приемочной комиссии. А будет комиссия — мы ее не задержим. Это я вам могу торжественно обещать от лица, ну, и так далее… Вот так. Будет комиссия — будет дом, товарищи! (Жидкие аплодисменты; громкие вздохи.)
— Товарищи, слушайте, ну, пойдите нам навстречу… И даже не нам, — при чем здесь мы? — пойдите навстречу людям, которые уже четвертый год ждут не дождутся нового дома. Вы походите по тем жилищам, где они, так сказать, ютятся, послушайте, что они говорят, чем дышат… Им наш дом нужен как воздух… А вы безжалостно оттягиваете их вселение — из-за чего? — из-за каких-то мелких недоделок…
— Хороша «мелкая недоделка»! Водопровод не подключен!
— Так разве ж это наша вина, что в Горводопроводе сидят сплошные крючкотворы'?.. Они прицепляются черт знает к каким мелочам… Ну, давайте так: вы нам — актик о приемке, а мы вам — обязательство все недоделочки закончить, ну… ну, в два месяца…, ну, в месяц… Договорились?.. А то ведь можно будет к вам привести делегацию от будущих жильцов, которые, так сказать, сами вас попросят… Что? Уточнить обязательство? А вы нам продиктуйте текст, какой вас устраивает. Пожалуйста!.. В чем дело?.. Мы даем слово, что точно в указанные сроки все недоделки…
КАПЕЛЮХОВ. Что ж, товарищи, приходится признать, что критиковали нас тут правильно. Это куда же годится, что люди давно живут в доме, а наряду с этим имеют место такие недоделки? Никуда это не годится!.. Но сейчас у нас нет возможности останавливаться на тех же самых недоделках. Сейчас перед нами стоит задача своевременно и качественно достроить корпус номер два. Вот об этом я хочу сказать. От имени коллектива строителей и от своего лично даю обязательство к Октябрьским праздникам закончить постройку корпуса номер два…
ГОЛОС С МЕСТА. А как же все-таки будет с недоделками в нашем корпусе?
КАПЕЛЮХОВ. Когда вы говорили, я вам не мешал? Да? И вас попрошу не перебивать. Вот так. Значит, к Октябрьским праздникам мы, безусловно, целиком и полностью закончим новый корпус… (Частичные аплодисменты: аплодируют только будущие жильцы второго корпуса.) Мы у себя все тщательно подсчитали и пришли к выводам, что такой срок — вполне реальный, товарищи. Вполне реальный! (Такие же аплодисменты.) Прошу товарищей готовиться к тому, что на праздники уже можно будет въезжать в квартиры, которые мы достроим на все сто процентов, товарищи!.. (Бурные аплодисменты, перебиваемые глубокими вздохами жильцов первого корпуса.)
Смотрите пункт второй настоящей записи. Затем пункт третий. Затем — пункт четвертый. И так далее до тех пор, пока не догадаются этого мастера «обещаний под стенограмму» снять с данной работы…
НЕОКОНЧЕННЫЙ РАЗГОВОР
Этот посетитель не ждал в приемной ни секунды. Едва завидев его седеющую шевелюру в дверях, ведущих в коридор киностудии, секретарша директора широко распахнула двойные ворота в кабинет и торжественно возгласила:
— Степан Петрович, к вам Александр Павлович… Прошу вас, Александр Павлович…
Седеющий товарищ, не убирая с липа привычной улыбки, которой он радует простых смертных, встречающихся на ею пути, неторопливым шагом проследовал в кабинет директора студии. А сам директор уже покинул кресло за своим столом, дабы встретить почетного посетителя возможно ближе к двери.
Состоялось крепкое рукопожатие. Были пущены в ход все причитающиеся в таком случае междометия и восклицания. Имели место взаимопохлопывания по плечам, по спине и даже по животу. Затем оба уселись. Почти что сразу директор начал этот разговор:
— Ну, я рад… Я рад. Отдохнули вы. значит, хорошо. (Утвердительный кисок гостя.) Надеюсь, теперь с новыми силами за творческую работу… (Новый кивок) А мы для вас и сценарий подготовили… (Брови на лице посетителя вопросительно поднялись.) Как же, как же… Острая такая вещь. Вполне современная… И не без конфликта и с перспективами… Называется «заслуженная победа». Очень нужная вещь. Темпераментная. Характеры намечены недурно Есть ситуации… Словом, почитаете, сами увидите…
— Мммм, как вам сказать… Я. конечно, почитаю. Но я тут во время отпуска сам задумал для себя кое-что…
— Надеюсь, что-нибудь из наших дней? — тревожно спросил директор студни.
— Нннне совсем, то есть, безусловно, оно перекликается. Есть, безусловно, некоторая созвучность… Но, в общем, у меня действие происходит в семидесятых годах…
— В каких, в каких годах?
— В семидесятых, я говорю. Формально, безусловно, это девятнадцатый век. Но основной поворот темы очень интересен для нашего времени; начало капиталистического развития России после отмены крепостного права.
Директор пожевал губами, поглядел на потолок и только после этого произнес:
— Никто у нас истории, так сказать, не отменяет. Тем более, эти экономические формации даже проходятся на лекциях.
— Вот-вот, именно! — оживился режиссер — Я почему и задумал это! Там ведь глубокие истоки наших задач, наших отношений Если вы помните, Лев Толстой, когда задумал писать о декабристах, сперва принужден был обратиться к наполеоновским войнам, чтобы до конца, что ли, осмыслить..
— Как? Вы тоже, может, хотите начинать осмысливать с Наполеона? — испугался директор.