Перед ним гроб. «Я выбыла, я выбыла, - говорит он, качаясь, - идите дальше». - «Как же я дальше?- спрашивает он. - Как же я без тебя?» Гроб тяжело ворочается на ухабах, он занят этим и не отвечает.
Уже давно засыпали узкую могилу, куда - глубоко вниз - опустили Ленку, уже давно все они разошлись с кладбища, а он все еще видел, как старательно и покорно ворочается на ухабах гроб.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА I
- Ну чего ты хочешь? - спросил Берестов.
- То же, что и тогда, - ответил Водовозов, -
то же, что и всегда.
Прошло три дня с субботней ночи, но заговорили они об этом в первый раз.
- Ты это уже сказал, - на лице Берестова играли желваки, - но мы .не могли этого предвидеть.
- Обязаны были! - крикнул Водовозов.
Борису начало казаться, словно оба они говорят в каком-то холодном бреду или тяжелом сне. И вдруг он заметил, что Денис Петрович смотрит на них обоих, то на того, то на другого, странным взвешивающим взглядом. По-видимому, и Водовозов заметил этот взгляд. Наступила пауза.
- Ну давай, - сказал Водовозов, - выкладывай.
Берестов подумал еще немного, а потом вдруг решительно выдвинул ящик стола и вынул из него клочок бумаги.
- Читайте, - сказал он глухо.
Уже подходя к столу, Борис понимал, что еще раз сейчас случится несчастье. Он не мог, он не хотел читать этой записки, он вовсе не желал знать о ней.
Это был мятый клочок линованной бумаги из ученической тетради. «Пусть ваши куропаточки сидят в своем угрозыске (здесь следовала матерная брань). Дураков у нас нет». Все это было написано печатными буквами. Борис понял сразу, что это значит, а Водовозов читал долго, листок дрожал в его руке.
- Не понимаю, - сказал он.
- Это было у нее на груди, - ответил Берестов,- они бросили это ей на грудь, когда пробегали. Ты тогда не заметил.
«Тяжело же тебе было умирать на дороге, когда мимо громыхали бандитские сапоги»,- подумал Борис.
Вдруг Водовозов не то застонал, не то зарычал. Было видно, как белеет от бешенства его лицо, губы и даже глаза. Таким никогда не видели они Павла Михайловича. Сжимая кулаки, весь набрякший гневом, стоял он перед ними и своими помертвевшими губами не мог выговорить того, что хотел, и казалось, он не мог жить, пока не скажет. Затем круто повернулся и пошел к двери.
- Постой, Павел, - сказал Денис Петрович,- погоди. Наше дело сейчас думать. Ты же понимаешь. ..
Да, Борис тоже не сразу подумал об этом: записка была заранее и специально заготовлена, ее спокойно и четко выводили химическим карандашом.
Водовозов опять подошел к Берестову.
- Я жить теперь не могу, - негромко сказал он,- понимаешь, Денис Петрович, жить теперь ие могу.
Борис шел по городу, не замечая, куда идет.
Она была заранее заготовлена, кто-то вырвал лист из тетради, оторвал клочок и стал выводить печатные буквы. Их было несколько; наверно, они смотрели через плечо тому, кто писал, подсказывали, конечно, смеялись. Лес и ночь - все это была огромная ловушка, куда мы послали тебя.
У дверей клуба, на паперти, мирно сидел Костя Молодцов.
- Привет от батьки, - весело сказал он, поднимаясь,- прислал тебе «а помощь.
•Постой, постой, мне нужно подумать. Нас было трое, только трое знали об этой операции. Берестов, Водовозов и я.
- Дедка, говорит, за репку, - продолжал Костя, - бабка за дедку и так далее до мышки. Так вот, может, ты, говорит, будешь у меня мышкой.
Борис мельком взглянул на него. Да, теперь это был прежний Костя, несмотря на свои семнадцать лет, - мастеровой с головы до ног. Засаленная кепка его всегда была до отказа сдвинута на затылок, брюки еле держались на бедрах (он лихо подтягивал их локтями), а за ухом обязательно торчал папиросный окурок.
Подожди. Нас было только трое. Друг друга они знают много лет, друг в друге они уверены. А я… Нет, в тот миг, когда мы читали записку, они еще ничего не подумали. Но сейчас вот, сию минуту, они уже подумали…
- Что было у нас в поселке, что было… - оживленно продолжал Костя.
Он в первый раз вышел из дому после болезни и не мот нарадоваться всему - и вечернему солнцу, и Борису, и ощущению крепости в мускулах.
- Ну здорово, Константин, - сказал Борис, - рад видеть тебя, друг.
И сейчас же забыл о нем.
Интересно, сказали они об этом друг другу или только подумали? Может быть, сказать й не сказали, «о подумали и не могли не подумать: ведь нас было только трое…
- Ты чего? - испуганно спросил Костя.
Сейчас, погоди. Кто же это сделал на самом деле? Все это ерунда, - кто же это сделал на самом деле?