— А готовит он, наверно, себе невкусно, — проговорила Зоя, и перед её глазами поплыли картины приготовления пищи Петром Брониславовичем. — Попробует — несъедобно. Оттого и нервничает. Подбегает к матам — и давай их увечить.
— Помнишь, какой Брониславович грустный домой шёл? — спросил Антоша. — Не шёл, а просто плёлся. А там, дома, его обижают! И возвращается он опять в свой спортзал, вытащит кулёк каши, поклюёт, погрустит…
Зоя и Антон пригорюнились. Петра Брониславовича было жалко до слёз.
— Ну надо же, как у них не сложилось, — вздохнула Зоя. — Как же теперь Брониславовичу быть-то? Ведь он совсем к хозяйству не приученный. Помнишь, как у него варенье лежало? Люди обычно варенье в вазочку или в баночку кладут, а Пётр Брониславович прямо так, на пол вывалил.
— Да она ж у него всё отобрала, какие вазочки! — фыркнул Антоша. — Оказывается, Галина эта Гавриловна — монстриха ещё та!
Женщины Антону были сейчас остро неприятны. Он решил, что никогда больше не будет влюбляться. Антоша задумался, представляя своего героя Антона Великолепенского одиноким и неприступным. А все любовные истории с участием своего героя, которые он сочинил до этого, с презрением отверг.
— А тётенька-то эта добрая оказалась! — догадалась Зоя. — Она знаешь, зачем приходила к нашему Брониславовичу? Еды поесть ему приносила! Целую сумку пищевых продуктов!
— Точно! — Антон хлопнул ладонью по своему рюкзачку. — Никакая она не компаньон! Пётр Брониславович вряд ли имеет способности к торговле.
— Может, она его родственница, — Зоя активно развивала свою мысль. — Не мама — это точно. Потому что он ей говорил: «Спасибо вам!»
— Да. Точно. Дальняя родственница. Узнала о его беде и тут же примчалась. — Отношение Антоши к женщинам несколько потеплело. Теперь он считал, что среди них обязательно попадаются добрые и хорошие. В основном, конечно, пожилого, а также Зоиного возраста. А уж эти молодые красотки, типа Галины Гавриловны…
— Знаешь, что? — Зоя Редькина почувствовала себя непреклонной и решительной, что с ней бывало очень редко. — Мы тоже должны помочь нашему Петру Брониславовичу. Мы тоже будем его подкармливать.
Антоша сложил ладошки возле сердца:
— Ах, какая же ты благородная натура, Зоя! Я тобой просто горжусь! Я создам о тебе самое прекрасное стихотворение, которого ещё не было на свете! Я напишу о своей любви к тебе! Я…
Но Зоя остановила его. Она уже была полна самых разных планов по поводу того, как помочь бедному Петру Брониславовичу продержаться в столь трудное для него время семейного разлада.
— Значит, так, — уверенно сказала она. — Будем ему продукты тайно подкладывать, чтоб он ни в коем случае не догадался, что это делаем мы. Он ведь гордый. Естественно, как узнает, тут же откажется.
— Логично.
— А вдруг Пётр Брониславович даже решит, что это ему жена продукты носит? — Зою посетила новая мысль. — И помирятся они! Ведь может такое быть, Антон?
— Вполне.
— Так. Самое основное что? — Зоя на миг задумалась. — Пробираться сюда незаметно. Ты будешь на шухере стоять, а я в спортзал носить провизию. Надо начать прямо сегодня. У вас что дома на обед?
— У меня мамочка вроде борщ варила… — неуверенно проговорил Антоша.
— В банку налей.
— Ага. — Антон с воодушевлением потёр руки: представил, как он будет рисковать, пробираясь мимо своей мамы к кастрюле с борщом. — Знаешь, я ещё и мясо ему прихвачу. Настоящие мужчины любят мясо.
— Так, а у нас на обед щи и макароны по-флотски. Я их утром варила! — Командира Зою Редькину было просто не узнать.
— Тогда не будем терять время, Зоя. Побежали. — Антону тоже хотелось командовать — ведь именно себя он считал руководителем операции. — Физику прогуляли, английский тоже пропустим. Не беда.
— А на противную геометрию придём, — согласилась Зоя. — Чтоб лишний раз не нарываться.
Они осторожно выбрались из-под лестницы и направились к выходу из школы. В раздевалке висели куртки, но лучше было за ними не ходить, не рисковать, потому что у дверей стояли дежурные и вполне могли завернуть Зою и Антошу обратно на уроки.
К большому счастью, никто из учителей не поймал их в коридоре. До выхода из школы оставалось совсем чуть-чуть. И тут Зоя вдруг вспомнила:
— Мыльченко, погоди! Мне надо к кабинету физики вернуться! Беги домой один! Наливай борща!
Антоша удивлённо посмотрел на неё.