— Бо… бородоцветочный, — промямлил он.
— Бородоцветочный? — недоверчиво уточнила тетя. — Первый раз слышу такую фамилию.
— Ромуальд совсем недавно в наших краях, — поскорее прибавила Олли.
— Ромуальд? — насторожилась тетя. — Так у нас только одного человека зовут: Грабша. Такой же верзила, как вы. Ужасный человек. Негодяй. Судите сами: вчера утром украл у меня, беззащитной вдовы, трех кроликов!
Грабш стоял, повесив голову. Несколько раз он кашлянул, больше ничего не приходило в голову. От его кашля со стола слетело несколько фигурно сложенных салфеток. Пытаясь поймать их, он стукнулся головой о люстру над столом.
— Что ж, — сказала тетя, — вы не виноваты, что вас так зовут. Добро пожаловать. Садитесь за стол.
Олли подвинула ему стул. Но, когда Грабш устроился поудобнее, стул под ним сломался. Он постарался встать, ни к чему не прикасаясь. Но в комнате было так тесно. И пока его пересаживали на сундук, готовый выдержать его вес, Грабш опрокинул фарфоровую балерину на комоде и цветы на столе.
Олли с тетушкой подвинули накрытый стол к сундуку. Грабш осторожно вытянул ноги. Они пролегли под столом и неловко высунулись с другой стороны. И тут же, наливая кофе, тетя споткнулась о сапоги Грабша и чуть не упала; Олли успела подхватить ее в последний момент. А кофе выплеснулся на коврик.
— Этот коврик я сплела своими руками, — уточнила тетя. — Обо что это я споткнулась?
Грабш скорее поджал ноги под стол.
— О мою ногу, тетя Хильда, — ответила Олли. — Прости, пожалуйста.
Но тут Грабш уперся в стол коленками. Две чашки кофе, налитые до краев, пошатнулись.
— Олли, теперь ты толкнула стол, — рассердилась тетя. — Соберись и веди себя прилично!
— Это не она, — пробурчал Грабш, — это я.
— Нет, я! — уперлась Олли.
— Нет, я! — гаркнул Грабш.
— Что случилось — не вернешь, — сказала тетя. — Поговорим о чем-нибудь другом.
Олли постелила другую скатерть и налила в чашки свежего кофе.
— Угощайтесь, — обратилась тетя к Грабшу и, отставив мизинец, поднесла чашку ко рту. — Торт испекла Олли. Я воспитала из нее хорошую хозяйку.
Домик тети Хильды ходит ходуном
Грабш проголодался. В тот день он не разбойничал, и у него не было ни завтрака, ни обеда. Поэтому на торт он кинулся решительно, как привык: схватил кусок и сунул в рот, сразу откусив половину. Белым кремом он перемазал бороду и усы. А чавкал так громко, что волнистый попугайчик в клетке зачирикал.
— Очень вкусно, — промычал он с набитым ртом и рыгнул. — А что, кроме торта ничего нет?
И он хапнул второй кусок.
Тетя Хильда поставила чашку и с ужасом наблюдала за ним. Он взял вилочку для торта, почесал ею в ухе, и тетушка пронзительно вскрикнула.
— Нет, Олли, — недовольно сказала она, — этот человек тебе не подходит. Он не умеет себя вести.
— А я быстро научу его, как себя вести, — уверила Олли.
— Нет, — отрезала тетя, — кто не научился этому в детстве, тот не научится никогда. И вообще: он нам не подходит. Даже по размеру. Ты только посмотри на его брюки! Додумался прийти в гости в кожаных штанах, да еще в таких грязных! Нет, ничего хорошего у тебя с ним не выйдет. Поищи себе другого мужа, Олли, пониже, почище, поаккуратнее, который умеет себя вести и которого знают у нас в Чихенбургской округе.
— Да не хочу я никакого другого! — воскликнула Олли.
— Да кто тебя будет спрашивать! Помалкивай и не вмешивайся, — строго сказала тетя. — Разве ты знаешь, кто тебе подходит? Мала еще замуж выходить. Посиди-ка еще несколько лет тихо и мирно дома.
— Но, тетя, — закричала Олли, — я уже семь лет не расту! Я давно уже выросла! И не хочу больше сидеть дома, ходить каждый день на фабрику и рисовать пятачки свиньям-копилкам! Я хочу жить настоящей жизнью!
— Это еще что такое? — возмутилась тетя. — Ты что, меня больше не слушаешься? Иди в свою комнату, и пусть тебе там будет стыдно. А вы, господин Бородоцветочный, лучше поищите себе жену в тех краях, где вас все знают.
— Да я местный, — сказал Грабш, откусывая сразу от двух кусков торта. — Меня тут как раз все знают. Я разбойник Ромуальд Грабш.
Тетя застыла в ужасе. А потом завизжала:
— Сию минуту убирайтесь вон из моего дома, вы… вы… вы… изверг!
— Так точно, уберусь, — сказал он и стукнул кулаком в середину торта, так что крем разлетелся во все стороны. — С удовольствием!