– Как вы с ними управляетесь? – удивился Ботаник. – Вы ведь живете один?
– Один. Племянники иногда забегают. Точнее, племянница. Помогает по хозяйству. Брат ее реже приходит. Сейчас все ребята в Интернете сидят.
– А может быть, в звенигородском лесу водятся дикие канарейки? – осторожно спросила я.
– Да что ты! – засмеялся Никив. – У нас ведь тут не Африка.
– Жалко, – огорчилась я.
– А почему вы уверены, что это была именно канарейка, а не другая, лесная, птица, похожая на канарейку? – спросил Никив.
– Наталья Игоревна, ветеринар «Княжеского двора», определила ее как канарейку, – объяснил Ботаник.
– Да? – удивился Никив. – Наталья Игоревна ошибиться не может. Она уже много лет моих ребяток лечит.
Ботаник сказал «Наталья Игоревна», и я чуть не хлопнула себя по лбу от досады. Как же я могла забыть? Наталья Игоревна отвязала с лапки канарейки листочек, и на нем была нарисована какая-то птица. Я незаметно опустила руку в карман джинсов. Бумажка была на месте.
– Но ведь канарейка могла улететь от кого-то и поселиться в лесу? – спросил Ботаник.
– Нет, – покачал головой Никив и продолжил: – Сбежавшие от хозяев канарейки всегда остаются у домов людей. В крайнем случае, в светлой части леса, а не в глубине заброшенного парка.
– А если кто-то отнес канарейку в парк и там выпустил? – предположила я.
– Такое можно предположить, – согласился Никив. – Но только это довольно жестокий поступок. Одомашненным канарейкам тяжело выжить в дикой природе. Искать корм, вить гнездо очень сложно. Я часто раздаю потомство, которое удается вывести, и не знаю ни одного человека в городе, настолько жестокого, чтобы он выгнал канарейку.
– Откуда тогда появилась в заброшенном парке канарейка? – воскликнула я.
– Раз вы настаиваете, – произнес тихо Никив, – могу поделиться с вами одной теорией. Она не подкреплена научными фактами, а основана исключительно на моих собственных наблюдениях.
Мы подались вперед. Все, кроме Славы, притихшего в уголке подвала. Дрожащее пламя свечи осветило торжественное лицо Никива.
– Как вы успели заметить, я живу с птицами один. Зарабатываю на жизнь написанием статей о канарейках в научный журнал. Из дома я отлучаюсь редко, в основном в случае болезни одной из моих подопечных. Большую часть времени провожу в доме и, конечно, попадаю в различные непростые бытовые ситуации. Так вот, всегда мне на помощь приходили канарейки – они звали на помощь, если, допустим, на меня упала клетка или я застрял в подвале. Мои коллеги, пишущие серьезные научные статьи, не верят моим докладам о сочувствии, которое испытывают к людям канарейки. Но за мной – жизненный опыт.
– Другими словами, – сказал Ботаник, – вы полагаете, что наша канарейка была выслана за помощью?
Волнуясь, он опрокинул чашку с чаем на пол.
– Возможно, – пожал плечами Никив и вручил мальчику тряпку, чтобы тот вытер пол.
– А если птицу послали дети? – спросила я, вспомнив о рисунке на записке.
– Но разве дети сами не могут позвать на помощь? Правда, бывают случаи… – Никив развернулся к Славе: – Кому, как не тебе, знать об этом. Вы не в курсе, мои юные друзья-орнитологи, что в прошлом году Слава спас пятилетнюю девочку, тонувшую в их бассейне? Малышка захлебнулась и не могла кричать. Слава увидел, как странно она бьет руками по поверхности воды, и спас ее.
Я встрепенулась. Симпатичный спортсмен – еще и герой?
– Да ладно вам, – отозвался Слава из угла. – Ничего странного в моем поступке нет – в бассейне с детьми часто бывают проблемы.
– Кстати, о проблемах с детьми, – встрепенулся Ботаник. – Нам пора!
– Я вас провожу, – поднялся с места Слава.
Мне показалось или он действительно с интересом поглядывал на меня?
Мы вышли во двор. Здесь так здорово пахло яблоками! Слава протянул руку к раскидистой яблоне у дома Никива, сорвал плод и кивнул Ботанику:
– Лови!
Тот растерялся, яблоко угодило ему в живот. Все засмеялись.
– Приходите ко мне еще, – пригласил Никив. – С вами так хорошо! У меня ведь вся семья – только канарейки. Племянница заходит, как я уже говорил, но всего лишь на минутку. И птицами она не интересуется. Не то что вы – орнитологи.
На обратном пути Слава отстал от Вероники и Ботаника, поравнялся со мной и взял меня под локоть. Что ему нужно? Хочет позвать на свидание в кафе «Весна», которое я заприметила на главной площади города?
– Слушай, – прошептал Слава мне на ухо, – вы ведь не орнитологи, да?
Мое сердце застучало.
– С чего ты взял?
– Я не слепой. Зачем Никиву наврали?
– Детективов изображали, – призналась я.
– Не понял.
– Мы нашли желтую канарейку в парке и решили расследовать то, как она там появилась. Ну, как сыщики настоящие.
– А мне зачем про орнитологов насочиняли?
– Детективы всегда так делают. Ты что, кино про Шерлока Холмса не смотрел? Он там все время разными людьми прикидывается.
Слава хмыкнул. Мы помолчали. Было слышно, как впереди Вероника что-то громко рассказывает Ботанику об Америке.
– Ты разозлился на нас за вранье? – осторожно спросила я.
– Честно сказать?
– Ага.
– Это все детские игры. Нужно работать, зарабатывать деньги. А всякие там расследования – ерунда, глупости.
Я обиделась и решила не показывать Славе бумажку, снятую с лапки канарейки. Глупости так глупости.
Сухо попрощавшись, я влезла на велик. Мы с Ботаником молча подождали, пока Ника договорится со Славой о том, что она придет завтра в «Звезду» на шейпинг, «тэннинг» и еще какой-то «инг», а затем все вместе покатили к своему отелю.
По дороге я достала из кармана бумажку и мельком взглянула на нее при свете фонаря. На ней и правда был изображен попугай. Но его не нарисовали, а поставили печатью. Есть такие разноцветные детские печати, изображающие животных и птиц. Значит, бумажку к лапке канарейки прикрепил ребенок. Или дети. Но какие дети, откуда? И зачем?
Расследование зашло в тупик. Слава прав – играть в сыщиков в моем возрасте глупо.
Глава 8, которая начинается беззаботно, а заканчивается невесело
– Мах ногой в бок… Раз-два! Раз-два! Еще раз! Приготовили руки… Вверх! Вверх!
Преодолевая напор воды в бассейне, я с силой выбрасывала в воздух сжатые кулаки.
Я занималась аквааэробикой. Кантбишно, как сказала бы Вероника.
Кстати, именно из-за нее я попала в бассейн. Сразу после завтрака (чашка обезжиренного йогурта, три вишенки и кофе без сахара) она принялась уговаривать меня отправиться к Славе в «Звезду». Я отказалась. Если он простое расследование «Дела желтохвостки» считает глупостью, то что тогда скажет о моих комиксах? А раз надежды, что они ему понравятся, нет, то и продолжать знакомство не имеет смысла.
Вероника убежала одна, весело помахивая кружевным зонтиком от солнца. Ботаник покатил с ней под предлогом посещения библиотеки. А я осталась за столом и стала представлять, как Вероника в обтягивающем белом купальнике выходит из бассейна, грациозно опираясь на мускулистую Славину руку…
Потом допила чай и назло всем отправилась на спортивное мероприятие в нашей гостинице.
Как ни странно, едва я оказалась в бассейне, настроение у меня сразу улучшилось. Говорят, спорт прогоняет любой стресс, но я думаю, дело было вовсе не в аквааэробике. Секрет замечательного настроения звали Таей.
Загорелая, с маленькими крепкими руками, мускулистыми ногами, она вся – тренированный комок энергии. Если где-то мелькали ее тугие темные косички, там сразу раздавался хохот. Ее блестящие глаза-вишенки внимательно следили за каждым нашим движением. Тая была готова подбодрить каждого.
– Гайка, давай! – кричала она мне. – Работай над косыми мышцами живота! У тебя все получится!
Немного передохнув после первого занятия, я с радостью отправилась на второе. Вероника и Ботаник, успевшие уже вернуться из города, нашли меня в бассейне.
– Слава передавал тебе привет! – крикнула Вероника.