Вдруг Таньку озарило.
– Дед не в этом доме живет! – пробормотала она, тормоша кошку, так как это был ее единственный собеседник. – Он случайно проходил! Я вспомнила, это тот самый старик, что пытался меня о чем-то предупредить на остановке. Еще на трамвай не советовал садиться.
Фролова с шумом сползла с крыши и чуть не сбила с ног сонного Макса.
– Ну, знаешь ли… – Тихомиров был хмур, но до раздражения правильный и логичный. Даже в такую рань. – Ты бы, Фролова, в каком-нибудь другом месте прыжками занималась.
– Все сказал? – Танька медленно наливалась злобой. – А то, что жить тебе здесь всего пару дней осталось, ты в курсе? – выпалила она и зашагала прочь.
– Откуда ты знаешь? – прошептал Тихомиров и судорожно сглотнул.
– Знаю, – бросила Фролова через плечо, останавливаясь. Она решила пока обо всем не говорить. Хотя, если быть честной, она с удовольствием отправила бы Макса покататься на том трамвае. Уж больно он был вредный. – Кстати, – вернулась Танька как ни в чем не бывало, – предсказатель у вас тут где-то ходит. Не знаешь, где живет? – И осеклась, потому что впервые видела, чтобы люди так стремительно бледнели.
– Уже все знают…
Казалось, Макс больше не слышал Таньку. Сгорбившись, он побрел прочь от дома, что-то бормоча себе под нос. Но Фролова была не из тех, кто просто так оставляет такие заявления.
– Эй, погоди! – заспешила она за одноклассником. – Чего ты так переживаешь? Никто, кроме меня да Кильки, знать не будет.
– А вот Ире это знать совершенно ни к чему! – Макс повернулся так резко, что Танька чуть сумку с кошкой не уронила. – Незачем ее раньше времени расстраивать. И верни ей Глафиру. Ирочка без нее скучает.
– Кого? – На секунду Таньке показалось, что воск затекает ей в мозги, она перестала соображать, о чем идет речь.
– Кошку! – Макс даже пальцем показал, чтобы Фролова лучше поняла.
– Да зачем ей кошка? – отмахнулась Танька. – Ей ведь с нами собираться.
– Куда? – С той же скоростью, с какой бледнел, Макс стремительно покраснел и насупил брови. – Фролова, у тебя опять с головой проблема? – Тихомиров сделал небольшую паузу, давая понять, что низкий уровень Танькиных умственных способностей ни для кого не секрет. – Или ты, лазая по крышам, ушиблась? Кто куда собираться будет?
– Слушай, Тихомиров, – рассердилась Танька. – Не думай, что ты один тут такой умный! Ты же сам сказал, что все знаешь. В Музей, конечно!
Макс открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут Танька увидела вчерашнего старика. Фролова помчалась за ним, издавая нечленораздельные звуки, потому что от быстроты происходящего никак не могла сообразить, как обращаться к таинственному предсказателю. И только добежав до него, выдавила:
– Дядя!
Старик остановился, но головы не повернул. Плечи его мелко тряслись. С перепугу Танька подумала, что деда сейчас хватит какой-нибудь приступ и она не успеет с ним поговорить. Но старик негромко засмеялся.
– Никогда не езди больше на трамваях, – произнес он и засеменил прочь.
– А делать-то что теперь? У меня во! – И Танька стала спешно разматывать палец, но доделать своего дела не успела.
– Дед! – Одним движением Тихомиров отстранил Таньку и направился к старику. – Что ты творишь? Я должен с утра за тобой бегать? Все спят, а он уже лыжи куда-то навострил!
– Он твой дед? – Танька была до того удивлена, что машинально сняла бинт, и теперь настал черед Тихомирова делать круглые глаза:
– Чего у тебя с пальцем? Обожгла?
Дед снова засмеялся.
– Тебя ждет много поездок, – произнес он и снова собрался куда-то идти, но Макс жестко взял его за плечо и развернул в свою сторону.
– Все, дед, погулял и хватит. Домой пошли.
– Погоди! – Фролова метнула в одноклассника скомканным бинтом. – Пускай еще что-нибудь скажет.
– Он же псих, – удивился Макс. – Что ты от него хочешь услышать? Он десять лет назад умом тронулся и теперь несет всякую чушь.
– Никакой не псих! – Танька засунула обратно в сумку кошку, которая под шумок уже собралась улизнуть, и забежала вперед. – Он про Музей все знает. И про трамвай. И про попугая предсказал. И встреча у меня вчера была.
Тихомиров тяжелым взглядом посмотрел на хихикающего деда, потом на размахивающую сумкой Фролову и обреченно вздохнул.
– Мой дед сумасшедший, – повторил он. – И ты вместе с ним. Ничего он предсказывать не может, так, говорит всякую ерунду.
– Дождь пойдет, – пожаловался старик, и на глаза у него набежали слезы.
– Видела?
Танька почесала намокшую макушку – дождь так и шел не переставая.
– А как же быть с Музеем? – уже теряя всякую надежду, спросила она.