Сергей вышел из дома и убедился окончательно — со старой жизнью покончено. Весь мир словно сошел с ума! К удивлению Сергея, странные ореолы окружали не только людей, но и животных, и птиц. Мальчик увидел двух породистых псов, которых их хозяева выгуливали в сквере, и тощую бродячую кошку. Голубей, круживших вокруг скамейки, их подкармливала плохо одетая старушка. Крошила прямо на асфальтовую дорожку хлеб. Воробьев, воровато выхватывающих крошки у голубей из-под носа. Наглую ворону, она и не подумала уступить мальчику дорогу. Бесстрашно сновала у Сергея под ногами — завтракала. Их свечение оказалось одного цвета — золотистого. Зато оттенков — множество! Сергей и не знал, что желтый цвет имеет такую богатейшую палитру.
Но люди…
Они поразили Сергея — все цвета радуги были представлены в их обликах! Лишь степень свечения и чистота красок разнились между собой. От чего это зависело, Сергей не знал. Пока что он просто старался не приглядываться. Чтобы окончательно не сойти с ума. И хоть как-то различать за буйством красок человеческие лица. Сергей хмуро усмехнулся: и собственное лицо нужно держать в узде. Чтобы его не приняли за ненормального. Самое интересное, что своего ореола Сергей так и не увидел, хоть и простоял сегодня у зеркала чуть ли не полчаса. Вертелся в ванной, как девчонка! Поворачивался к зеркалу то одним, то другим боком. Отворачивался на время, а потом до рези в глазах всматривался в знакомое отражение. Бледное, растерянное и жалкое. «Наверное, — сдался наконец Сергей, — просто невозможно самому увидеть себя со стороны…» Он с невольным любопытством подумал о своих друзьях. Интересно, какие они? Конечно, вряд ли он увидит что-нибудь новое, все-таки они знают друг друга почти с пеленок. Все четверо. И все же — забавно!
Долго маяться ему не пришлось. Не успел Сергей войти в школьный вестибюль, как к нему с приветственным воплем бросился Лапшин. Он уже сдал куртку в гардероб и теперь ждал друзей. Подниматься и идти в класс одному Гришке не хотелось.
Сергей настороженно осмотрелся. До звонка оставалось минут пятнадцать, девчонки, к счастью, пока не пришли. На остальных ребят Сергей старался не обращать внимания. Он сумел добиться почти невозможного — чужое «свечение» стало проплывать мимо его сознания. Если специально не концентрировать на этом внимание, Сергей его как бы не замечал. Видел лишь знакомые с детства лица, и все. Но на ближайшего друга Сергей, естественно, взглянул по-другому, именно с целью увидеть его ореол. Мальчик сгорал от нетерпения — каким он увидит сейчас Гришку и сильно ли ореол Лапшина отличается от привычного внешнего образа приятеля? Менять мнение о друге детства Сергей не собирался. Даже если его «свечение» окажется каким-нибудь диким. Или высветит в друге что-нибудь необычное. Например, вдруг Лапшин окажется… маньяком?! Нет, ерунда. Ну, не мог Сергей не знать Гришку Лапшина буквально наизусть! Они же с двух лет вместе. Нет, даже с полутора, если верить словам Гришкиной матери. Ясли, затем — садик, потом — школа. Одиннадцать с половиной лет из тринадцати уже прожитых! Не шутка, ведь так? Нет, Сергей просто обязан знать Лапшина как облупленного! И все-таки — страшно.
Но Сергей рискнул. Радостно улыбнулся и тут же замер — восхищенный, не в силах отвести от друга глаз. Гришка Лапшин — задира и выдумщик, несчастье всей школы, обладатель тьмы двоек по поведению и чемпион гимназии по количеству вызовов родителей к директору — подсвечивался одним из оттенков изумрудного! Цвет был пронзителен, но на удивление мягок. Он поражал своей чистотой и какой-то изначальной, особой прозрачностью. Ничего не скрывал, но и практически ничего нового не высвечивал. Сергей вздохнул с облегчением — он не ошибся в отношении старого друга. И это — здорово!
Сергей украдкой изучал ауру лучшего друга, открывая его для себя по-новому. И поражался! То, что Гришка простодушен без меры и очень добр, Сергей знал и без этих недавно приобретенных им способностей. Что он бесстрашен до ненормального — тоже. Что любит фантазировать и часто путает собственную выдумку с реальностью — еще бы!
Сколько раз они из-за Гришкиных фантазий вляпывались в неприятности — не передать! Все четверо. Как и не пересказать — сколько нервов поистрепали из-за Лапшина его несчастные родители. Было время, когда всем ребятам из их класса даже пытались запретить дружить с Гришкой. Приглашать его к себе или встречаться с ним после уроков. Причем прошли через это все родители по очереди. Даже Ленкины! Хотя Парамонова и сама хороша, если уж говорить честно. Они с Гришкой — два сапога пара.
— Ну и взгляд у тебя сегодня, — перебил путаные мысли друга Гришка. — Заболел, что ли? Смотришь… — Гришка непроизвольно поежился. Неуверенно хмыкнул и закончил: — Не так, словом!
Сергей насторожился: может, напиток здесь ни при чем? С чего это он все на него свалил? Вдруг и Гришка… тоже… Сергею стало не по себе. Он припомнил кое-что из прочитанной им фантастики и неуверенно подумал: «А если все, абсолютно все со вчерашнего вечера видят мир по-другому? Просто восприняли это как должное, и всего делов. Вдруг — как это? — наша планета прошла через какое-нибудь сверххитрое излучение, и мы изменились? Все! До единого».
Мысль эта показалась ему до того потрясающей, что Сергей невольно остановился с открытым ртом посреди лестницы. И осторожно спросил Лапшина:
— Чем тебе мой взгляд не понравился? Что не так?
— Ну-у, — Гришка перепрыгнул сразу через три ступеньки, — шалый ты какой-то! Как будто привидение увидел. Прямо здесь и сейчас!
Сергей разозлился на себя: ну и болван же он — путать реальность с фантастикой! В считаные секунды выдумал какое-то поле, сам себя уговорил, сам себе поверил…
Конечно, Гришка видит все по-прежнему. Как и вчера, и десять лет тому назад. Это он, Сергей, вляпался во что-то несусветное.
— Больше ты ничего странного во мне не замечаешь? — настороженно поинтересовался Сергей, с невольной тревогой ожидая ответа.
— Не-а, — беззаботно отозвался Лапшин. И с любопытством спросил: — А должен?
Гришка перепрыгнул через очередную ступеньку. Обернулся и смерил друга насмешливым взглядом:
— Стричься ты не стригся, и шмотки на тебе вроде бы старые… — Он фыркнул. — Разве что физиономия твоя кажется на удивление глупой? Так я уже давно привык!
— Да ну тебя, — отмахнулся Сергей. — Я серьезно!
— И я серьезно, — Гришка ловко обогнул учителя географии, тот нес куда-то солидный рулон свернутых в трубку карт. — Я вообще слишком серьезный, самому тошно, ты разве не знаешь?
Сергей улыбнулся — от сердца у него отлегло. Мальчик всерьез опасался, что изменения в нем всем бросятся в глаза. Особенно его друзьям.
И все-таки странно! Стал другим мир — или он сам? Неужели все же он? А Гришка, как слепой, ничего не замечает? Друг называется!
Сергей догнал Лапшина. Легонько толкнул его локтем и с нарочитой небрежностью бросил:
— Так что, во мне нет ничего нового? Ничего-ничего?
— Абсолютно, — подтвердил Гришка. Остановился, внимательно всмотрелся в лицо Сергея и потребовал: — Давай уж колись! Крутишься вокруг да около. Как трехлетка!
Сергей невольно рассмеялся и тут же помрачнел. Гришка сочувственно спросил:
— Случилось что? Опять с мачехой поцапался?
— Если бы, — вздохнул мальчик.
Гришка смотрел на него вопросительно, и Сергей задумчиво пообещал:
— После уроков расскажу. Честно. Пока мне самому все нужно обдумать. И звонок скоро.
— Чего тянуть-то?! — возмутился Лапшин.
Но Сергей промолчал. Гришка с деланным равнодушием принялся что-то насвистывать. И тут же получил замечание от идущего им навстречу завуча. Мол, как можно, в школе, среди этих старинных стен, ведь их гимназии больше двухсот лет… У Лапшина — сразу видно! — ничего святого нет в душе, видимо, давно они его родителей в школу не вызывали, он совершенно распустился… Наконец завуч от них отстал.