– Если тело не нашли, то, возможно, девочка не погибла.
Женщины хором ахнули и уставились на деда. Тот только плечами пожал.
– А что, – воскликнул Ваня, – это мысль! Допустим, ей удалось сбежать, она могла уехать в другой город и там затеряться, сменить имя.
Алевтина Тимофеевна согласно кивнула:
– Разумеется, могло быть и так, но эта мысль не тебе одному в голову пришла. В Ольгину смерть не сразу поверили, ее искали и запросы посылали в другие города. Искали ее и представители новой власти, и оставшиеся родственники. И скорее всего, все они были заинтересованы не в девочке, а в кладе. Почему-то упорно считалось, будто именно она знала о сокровищах и месте их нахождения.
– Не нашли? – с надеждой спросил Ваня.
– Ничегошеньки, – заверила его архивариус. – Именно поэтому и возникла легенда о призраке, указывающем клады, всякие мистические подробности и придуманные ужасы. Таинственная история, необъяснимая.
– То есть мы купили дом, принадлежавший когда-то Синельниковым? Тем самым? – дрожащим от нетерпения голосом спросил Ваня.
– Да, дом строил старший Синельников для сына, – ответила архивариус. – После революции владельцы рассеялись по стране, но дом по-прежнему оставался за семьей.
– Почему его не конфисковали? – подал голос дед.
– Получилось так, что дом заселили бедные родственники. Поначалу в нем человек двадцать ютилось, потом разъехались постепенно. И уже после войны в него въехала семья бывшей владелицы. Но об этом вам лучше расспросить у Валентины Николаевны Синельниковой, наследницы, вы у нее дом купили.
– Ну да, ну да, конечно, – кивнула мама, – как я сразу не подумала.
Все поднялись, начали благодарить и прощаться. Ваня смущенно спросил, нельзя ли сфотографировать портрет Ольги.
– Только без вспышки, – предупредила архивариус.
Он старательно сделал несколько снимков. Взгляд Ольги и пугал, и притягивал его.
Вечером дед с бабушкой собрались уезжать, отец как раз ехал в Москву, и им было очень удобно отправиться с ним, а не на автобусе.
Проводив их, Ваня остался с мамой и Люськой.
Дом сразу показался зловеще пустым и гулким.
Ваня послонялся по двору, он чувствовал какую-то необъяснимую тревогу, вышел на улицу, прошелся вдоль забора, даже рискнул подойти к обрыву. Он ждал. Но никто не позвал его.
Постояв над обрывом, он вернулся во двор, сел на ступеньку крыльца, достал телефон и открыл папку с фотографиями.
Вот они – пять черно-белых снимков, все, что он успел снять в архиве: дом, панорама города и три кадра с Ольгой, размытые, нечеткие…
Он выбрал один, наиболее удачный, и попытался улучшить изображение, добавил контраста, яркости, попробовал изменить освещенность. Но вскоре понял, что это бессмысленно. Старая фотография, снятая на пленку, лучше не становилась, да и не могла, хоть разбейся.
Иван до рези в глазах, до слез всматривался в изображение Ольги, чуть обозначенные контуры лица, неуловимое выражение, зачесанные волосы с выбившимися волнистыми прядями… но видел лишь темные провалы глаз.
– Нет, не может быть, – пробормотал он, – это не она. – Теперь он почти не сомневался, его кто-то разыграл, может, даже ребята из Лилиной компании. Да, скорее всего, а он-то дурак, повелся! Наверняка, если сейчас пойти к ним, та странная девчонка сразу найдется. И искать не надо. Сидит на скамейке, хохочет, вспоминая, как развела его.
Стало так обидно, он даже хотел немедленно побежать туда, к старому кладбищу, найти ту скамейку в парке. Выскочить из темноты – ага! Вы думали, я лох! А я вас сразу раскусил!
А она такая сидит и глазами хлопает.
Интересно, как ее на самом деле зовут?
Полоска света пролилась на ступеньки. Это мама приоткрыла дверь на веранду.
– Иван! – позвала она.
– Я здесь…
– Уже поздно, первый час, иди спать.
– Иду…
Не успел! А жаль, посетовал Ваня.
Мама уже уложила Люську, а сама вязала, сидя на диване перед работающим телевизором. Ване ужасно не хотелось идти к себе, в темную комнату. Он сел рядом с мамой и сделал вид, будто смотрит телевизор.
– Что-то мне не по себе, – со вздохом призналась мама, откладывая вязанье. – Сна – ни в одном глазу, как будто песком посыпали. Не понимаю, что со мной? Волнуюсь…
Ваня хотел ответить, но вдруг кто-то ударил в стену за их спинами. Ваня и мама замерли, переглянулись, и снова – удар, а за ним стук-стук. Мама смотрела на сына огромными глазами, ни он, ни она были не в силах произнести ни слова. Удары слышались отчетливо, показаться такое не могло. Потом стук перешел под диван, будто кто-то бил молотком из подпола. И буквально через несколько секунд мама испуганно вскрикнула и покачнулась, кто-то толкнул ее в спину. Ваню от ужаса подбросило на диване, и он завалился на маму. И сразу же все утихло.