Чалка на скорости, да еще и на перевернутом судне - вещь неблагодарная, и мы бежали по пояс в воде, подталкивая то нос, то корму. Кат продолжало вращать и нести течением. В конце концов, я упал в воду, удерживая раму, а в следующую секунду висел на ней, потому что меня развернуло по радиусу и уносило течением, отрывая от алюминиевых труб. К счастью, Виталик выбрался на берег, и вместе с Андреем они втащили непослушное судно за швартовочный фалл. Я выползал на камни, как тюлень, дико гогоча. Еще сильнее заливался Виталик.
- Это что-то,– говорил он. – Зачем ты, Андрюша, в воду-то прыгал?
- Как зачем? – отвечал вопросом на вопрос Андрей. – Швартоваться.
- Ой, шоу-то какое! Я надеюсь, никто не видел.
Никто, кроме страхующего судна за нами не наблюдал. Миша и Люда – экипаж самарской группы - тоже посмеялись, но критикой не увлекались. В общем, у нас появился первый опыт, и мне он подсказывал, что в более жестких условиях, мы бы вряд ли справились с задачей.
Может быть, я слишком требовательно отношусь к людям. Но мое личное представление о команде говорит, что если она начинает паниковать в штатной ситуации, в аварию лучше с ней не попадать, а то, чего доброго, кто-нибудь бросит весло или пустит все на самотек, а судно без управления сплавляет только покойников.
В тот вечер мое представление о рафтинге и моей команде еще не шло вразрез с тем, что я видел. Все казалось забавным: и пороги, и наши нехитрые приключения. Шутки казались шутками, утки – утками.
Вечером тверцы привезли барашка. Под спирт и байки даже не прожаренное мясо шло хорошо, и следующий день должен был принести новые приключения. Впрочем, так и было.
Утром с дождем и головной болью мы отправились на «Желоб». Очень узкий порог, зажатый под мостом и, по словам Виталика, наводивший на него ужас.
Водитель рассказал нам, что якобы в пятьдесят третьем году с моста в порог бросили статую Иосифа Виссарионовича. И якобы, он улыбается в усы, глядя на проходящих над ним рафтеров. С другой стороны моста лежит немецкий танк, и в малую воду его темные очертания можно разглядеть в воде.
Мне впервые предстояло пройти четверочные пороги, а хмурое утро и вид «Желоба» не придавали уверенности.
Еще поднимаясь на реку, мы останавливались и смотрели «Желоб». Наташа, подруга Романа, проходившая его в прошлом году, сказала, что воды значительно меньше. Некоторые камни, ранее скрытые под водой, были «сухими[10]», и, чтобы вырулить, придется очень постараться.
Я же был просто поражен, дабы ранее никогда не видел таких узких речек. «Желоб» казался мне невероятно скоротечным и сложным порогом, вдобавок, содержащим в себе змейку, то есть препятствие, обязывающее экипаж вырулить. Мое же представление о рулежке изменилось после прохождения предыдущего порога, расположенного выше «Желоба», где мы налетели рамой на камень уже на выходе, что не повлекло каких- либо печальных последствий, кроме одного. Я усомнился, что у меня за спиной кто-то управляет судном. Произошло это потому, что удар пришелся на мою сторону, то есть катамаран прижало левым бортом. Я же находился на носу слева, и, по идее, должен был оттолкнуться от стены либо сделать гребок, чтобы избежать столкновения и, попросту, этого не успел или не смог. Я не сумел вставить весло в щель между судном и стеной, не успел оттолкнуться, потому что на скорости в пятнадцать километров в час это совсем не просто. Длина весла всего полтора метра, а обвязка гребца позволяет расширить этот диапазон еще на метр, поэтому оттолкнуться от стены можно не всегда. Сделать же гребок без «твердой[11]» воды я просто не успел из-за отсутствия опыта или из-за невнимательности. Однако столкновения можно было избежать, стоило только Виталику, сидевшему справа на корме опустить в воду весло или, говоря проще, занести корму, он же этого не сделал.
До Кубани я сплавлялся только на двойках или на восьмерке - большом безопасном судне, которое прямо-таки предназначено для матрасников. Однажды, заняв место впереди и думая, что теперь от меня многое зависит, я спросил капитана, что мне делать и как нужно грести?
- По фигу, - ответил командир, - гребите, куда хотите, управляет судном тот, кто сидит на корме.
И, признаться, я в это поверил, а еще в то, что отбросить корму гораздо эффективнее, чем занести нос. Это опять же спорный вопрос, и можно проводить аналогию с переднеприводными и классическими автомобилями, сравнивать маневренность и рассуждать, какие же из них тратят меньше энергии на поворот. Но я не претендую на истину и могу сказать только одно: перед «Желобом» у меня зародились серьезные сомнения в скатанности нашего экипажа, а еще в том, что кто-то, кроме меня, управляет курсом.
Мне очень захотелось посмотреть на прохождение со стороны и, я сказал, что не буду участвовать.
Виталик пригорюнился. Андрей тоже, потому что теперь нужно было срочно найти замену. Однако подошедшие ребята из Твери мигом прошли порог и оставили нам на покатушки свои каты.
Достаточно смелый поступок с их стороны, поскольку мы могли серьезно поломать их катамараны. Но вера в наш профессионализм шагала впереди нас и в то, что «Желоб» непроходим четверкой, они поверили сразу и, пожелав нам удачи, отправились в базовый лагерь. Все это время мы сидели на пороге и смотрели за прохождением двоек, которых оказалось немало.
Местные жители облепили мост, а вдоль дороги выстроилась колонна автомобилей. Самые нетерпеливые кричали нам что-то, вроде: «Чего вы сидите? Мы уже замерзли ждать». Но, в общем, вели себя дружественно и миролюбиво. Лишь, когда один из катамаранов перевернулся, они одобрительно заголосили, и большинство из них разошлось по своим делам.
Как я уже говорил, это был первый серьезный порог в моей жизни, и я понятия не имел, зачем нужна страховка, и как она работает. Сам порог выглядел очень внушительно, но в основном из-за обилия пены и брызг, быстрой течки, и высоких, метров в пятнадцать высотой, мрачных стен. Сняться с воды можно было только пройдя порог и проплыв под мостом, где, по всей вероятности, было очень глубоко, от чего река мгновенно успокаивалась и разливалась в широкое улово[12]. Динамическая страховка[13] находилась именно там и была скорее стихийной, потому что перевернувшееся судно вышло из улова и поплыло дальше, а никто из прошедших порог не почесался, чтобы его догнать.
Проходившие экипажи, по всей вероятности, были «чайниками». Они входили в «Желоб» под углами, крутились после порога, скребли носами по стенам и совершали множественные ошибки, благополучно сливаясь в разлив. Сложность самого прохождения компенсировалась мягкостью выхода из него, и, посмотрев с десяток экипажей, я уже не видел ничего криминального.
Из нашей группы первыми прошли Виталик и Андрей. Они, как мне показалось, остались довольны и сделали коррективы для меня и Жени. Как я уже говорил, в двойке я чувствовал себя уверенно, но с Женей меня не выпустили, и мы с Андреем стояли на страховке, пока он и Виталик проходили порог.
Мы занесли "Рафтмастер" к входу в порог, когда подслеповатое солнце уже скрылось за горами. Стал накрапывать дождь, и я подумал, что не чувствую ни азарта, ни радости. Будто выполняю работу, которая мне не нравится. Вчерашний барашек недовольно ворочался во мне, делая головную боль особенно противной, но в душе не было страха. Я не боялся порога, зная, как ведет себя кат, и, чувствуя, что выгребу, даже если для этого понадобятся умение и значительные усилия.
Андрей объяснил, что заниматься слаломом в «Желобе» - вещь опасная и неблагодарная. Лучше всего, в первой ступени выскочить гондолой на левый камень, дабы, скорость приличная и баллон наверняка не задержится. Вторую ступень при этом рулить не придется, потому что правую часть порога занимает приличный камень. И обойти его можно только слева, а для чего мне не помешает притормозить, что само собой произойдет, если гондола зацепит берег.
Все было более чем ясно, и мы уселись в катамаран, зная, что будем красться к порогу по левому берегу. Красться – это, конечно, мягко сказано, потому что за сто метров прохождения река опускалась на десять метров, образуя две полутораметровые ступени и хорошую течку. По ней мы и пошли, сразу попав в глубокую бочку. Кусачую, но не вредную. Напирающая в корму вода выплюнула нас из ямы, как будто пинка поддала. "Рафтмастер" занесло, но, рыская по тангажу, мы сохраняли управление и стали медленно подбираться к левому берегу, где, не смотря на узкие стены, находилось место для относительно спокойной воды. Вообще, что такое быстроток? Это череда пенных барашков, как правило, идущих друг за другом и, разумеется, обеспечивающих судну максимальную скорость. Если входите в быстроток, то необходимо встать к течению под углом в десять – пятнадцать градусов, иначе вас обязательно развернет. Если вы выходите из него, правила те же, но с точностью до наоборот. То есть нам нужно было держаться левого берега, подставляя под острым углом корму, а еще лучше – встав параллельно течению.
11
«Твердая» вода – чаще используется в отношении водной пены, грести в которой менее эффективно.
12
Улово - Разлив реки в тени поворота или препятствия, как правило содержит водоворот, где скапливается речной мусор.
13
Динамическая страховка - страховка с судов готовых провести спас работы. Статическая страховка - страховка с берега.