- Саня, - радостно говорил Виталик, - надень неопрен, он хоть и мокрый, но греет.
Подошел "Рафтмастер" тверцов.
- Ну, как вы?
- Нормально, – закивали мы хором.
- Мы пошли на «ПГ», догонять будете?
- У нас баллон пробит, - крикнул Андрей. - Заклеимся и пойдем дальше.
- Слушайте, - крикнул я. - Если мы не надуемся, пришлите машину к вечеру.
- Ладно.
- А Женьку нашего вытащили? – спросил Виталик.
- Да.
"Рафтмастер" уже отвалил от берега, когда я кинул вдогонку:
- Пацаны, спасибо!
- …ня. – Ветер почти проглотил их ответ.
Мы остались одни, и показалось, что на пороге больше никого нет. Виталик сматывал морковку, Андрей расчехлил нос и пытался просушить дыру, чтобы наложить заплату.
- Ты вроде пить хотел? – сказал Андрей, протягивая мне полторушку чая.
Я прыснул смешком.
- Вот уж чего-чего, а напился я надолго.
- Может, выпьем?
- Заметьте, - сказал Виталик, - не я это предложил.
Из ремкомплекта возникла пластиковая бутылка спирта, брикет сала, густо посыпанный специями, шоколад и распухшая булка хлеба. Последняя была выброшена за непригодностью, а герметично упакованных сухарей не оказалось. Зато нашлись металлические рюмки, и я долго сдерживал дрожь, чтобы не расплескать содержимое, пока наливал всем, и Андрей произносил короткий тост:
- С боевым килем вас.
Немного подумав, добавил:
- И за то, что нам никто таблички не поставит.
Все-таки меня сильно трясло. Дабы ни одной сухой нитки на мне не осталось. Неопреновые штаны, конечно же, держали холод, но свитер я вынужден был сушить своим телом. На ветру в этом не было радости.
- Пойду-ка я за Женькой, – сказал я.
- Давай, - согласился Виталик. – И веди его сюда.
Я стал карабкаться по склону. Вытащить катамаран в этом месте казалось нереальным. Моя мокрая одежда под штормовкой быстро нагрелась, и, когда я выбрался на дорогу, с меня уже шел пар. До порога оставалось метров триста. Я дошел до смотровой площадки, где встретил водителя.
- Как? – спросил он, улыбаясь.
- Нормально, - ответил я. - Женю нашего не видели?
Женя расхаживал по правому берегу в компании самарского экипажа - Миши и Люды. С моей точки зрения, он совершал бесполезные действия, занося катамаран, переправляясь, то на левый берег, то, возвращаясь обратно. Отчаявшись его понять, и решив, что Женя сильно ударился, я вернулся на смотровую площадку, где вместо нашего водителя застал Наташу. Она стояла, опершись на весло, и безумными глазами смотрела на воду.
- Ты не знаешь, чего это наш Женька скачет? – спросил я сходу.
- А-а…. – растянула Наташа, - это ты.
Не ответив на мой вопрос, она спросила:
- Саш, у тебя нет сигареты?
- Честное слово, сам бы закурил.
Наташа посмотрела на мой разорванный рукав.
- Ты килялся что ли?
- Да.
- Добро пожаловать в клуб, – сказала она не очень весело.
И только вечером я узнал, как ее и Романа закусило в пороге, как долго и тщетно они ловили быстроток, бесполезно перемалывая веслами пену, и стоя гондолами почти вертикально, словно два выпрыгивающих из воды дельфина. Как все-таки перевернулись, и как Наташу затянуло в улово. Как ее долго крутило, и, попав в быстроток, она поймала вдвое связанную «морковку», которую догадались нарастить фестивальщики. Как ее стало топить средство статической страховки, потому что «морковка» оказалась параллельно потоку. Как она хотела намотать трос на руку и, к счастью, не успела этого сделать. Как ее подхватил страхующий катамаран, как потерял через сто метров. Как Виталик пытался бросить ей трофейную морковку уже с левого берега, как промахнулся, и как ее догонял уже второй кат. Всего этого я не знал и видел только то, что Наташа смотрит на меня стеклянными глазами, и еще она хочет курить.
- Я стрельну тебе сигарету, - пообещал я и направился по дороге.
Метров семьсот выше порога находился лагерь, и там можно было разжиться сигаретами и спичками, но уже через пять минут навстречу мне попалась целая дюжина рафтеров из Набережных Челнов.
Сигареты нашлись, правда, спичек ни у кого не было, а просить подарить зажигалку показалось мне слишком наглым. Я вернулся к смотровой площадке, но Наташа уже спустилась к реке. Жени не было видно ни на той, ни на этой стороне, а в водовороте крутилось весло с синей лопастью, будто брошенное на поле боя оружие. Я подумал, что происходящее напоминает какой-то абстрактный фильм, лишенный здравого смысла, будто сценарий писали под обкурку. Меня догнал то ли спирт, то ли стресс, и события напоминали мне сон. Я увидел человека, упакованного в белый мешок, застрявшего между сосен. Из мешка торчала голова, обтянутая красным полиэтиленовым пакетом, и зрелище казалось нереальным и жутким. До места, где я поднимался от реки, было метров пятьдесят, но я решил, что стоит посмотреть на труп ближе и осторожно начал спускаться. При ближайшем рассмотрении тело оказалось собранным в мешок мусором. Что-то в красном полиэтиленовом пакете даже обеспечивало форму лица, но меня отвлекли звуки. Кто-то поднимался от реки, трещал ветками и устраивал камнепад. Это оказалась Наташа. Она стояла на кромке сыпухи и, размахнувшись, бросила весло, которое полетело вниз. Посмотрев, куда оно упало, Наташа стала спускаться.
- Зачем она это сделала? – подумал я. – Или я схожу сума, или, все здесь рехнулись. А, может, и то, и другое.
Сделав большую дугу, я спустился к катамарану. Андрей уже заклеил его дважды. Он нашел третье отверстие и теперь сушил новую заплатку. Женя разговаривал с Виталиком. Роман и Наташа, Люда и Миша пытались подкачать свои каты. Все казалось логичным и правильным, а, самое главное, мне не хотелось выяснять, зачем Женя ездил с берега на берег, а Наташа швыряла весло.
"Наверняка найдутся рациональные объяснения, - подумал я. – Но если я начну задавать идиотские вопросы, то либо сам покажусь невменяемым, либо поставлю человека в неудобное положение".
Я протянул сигарету Наташе, стараясь не смотреть в глаза. Спички нашлись в спасжилете, и, хотя пришлось порвать презерватив, в котором они были завязаны, это было лучше, чем смотреть на них.
Роман торопился. Наташа посчитала, что уже достаточно пришла в себя, и они отчалили, а заодно и Миша с Людой, второпях прихватив нашу лягушку.
Заклеившись, мы обнаружили пропажу насоса. Нам пришлось надувать кат, подставляя гидромешок ветру и вдувая его содержимое в баллон, додувать его по очереди ртами, но баллон все равно казался вялым. В конце концов, выяснилось, что гондола по-прежнему пробита, и нам ничего не остается, как идти до ближайшей чалки, где можно вынести судно на дорогу.
Не секрет, что все горные дороги идут параллельно реке. Где-то ближе, где-то дальше, но в основном река – постоянный спутник транспортной нити. В нашем случае это являлось истиной, однако поднять катамаран по почти отвесной стене было невозможно. Сплав до ближайшего места, где мы могли без проблем вытащить судно на дорогу, преграждал «ПГ», и даже если бы Андрей нашел мне замену, идти на пробитом баллоне было невозможно. Поэтому мы прошли еще около трехсот метров и зачалились там, где нас ждал Миша. С этого места начинался вход в «ПГ» - единственную чалку, и склон - около сорока метров высотой. С помощью двух веревок мы вытянули четверку, затем Мишин катамаран.
На этом сплавной день закончился. А дальше килевые[19] байки, обмен впечатлениями и песни возле костра. Все как обычно, все как среди людей, которые сегодня не собирались умирать.
Я пил спирт и размышлял, что же могло собрать таких разных людей в одном месте? Почему им не хочется умирать в постели? И странные мысли приходили мне. В тот вечер я решил, что виной этому трусость. Человек, который панически боится смерти, старается подойти к ней как можно ближе, заглянуть в бездну и лишний раз убедиться, что ничего страшного в этом нет. Может быть, даже привыкнуть к этому.
В тот вечер я размышлял, почему одни из них боролись за мою жизнь, а другие этого делать не хотели? Как я дал себя уговорить? И почему такой прагматичный и бесстрастный тип как я постоянно попадает в глупые ситуации? Впрочем, это были пьяные мысли. Мне больше хотелось послушать Игоря и Лешу, Дениса и Митяя об их городе, к которому проникся какой-то ненормальной симпатией. Мне стало казаться, будто родился в Твери, и с удовольствием слушая рассказы о «Зеленом тазике[20]», я заметил, что уже третий час.
19
Килевые – сто граммов после киля, по мнению рафтеров, позволяют человеку не замерзнуть и пережить стресс.