– Да ничего, – хмурюсь.
Я только что билась в истерике, расцарапывая руки в кровь, но тут, в уютной светлой кухне, все мои переживания кажутся глупыми и надуманными.
– Просто мне в сарай надо было, а дверь закрылась, и… – развожу руками, обиженно шмыгая. – А я темноты боюсь…
– А у тебя фонаря нет? – вырывает меня из раздумий спокойный голос Андрея.
– Что? – не сразу понимаю.
– Фонарь есть?!
– А! Да! Есть! – подхватываю со стула свою шаль, кутаюсь, пытаясь спрятаться от всего на свете. – Но там банка с жиром с краю стоит, я и не взяла, когда пошла.
– Мне дай! – Андрей упирает руки в бока.
– Кого? – совершенно не понимаю, чего он от меня хочет.
– Фонарь! – Соколовский смотрит на меня, вскинув бровь. – Я на служебной машине. В ней нет нормальной снаряги. А я хочу дверь осмотреть, пока кто-нибудь сообразительный улики не подчистил.
– А… А! – поднимаюсь, и тут до меня доходит. – Улики?! – замираю, онемев.
– Марьяш, – Андрей подходит, берет меня за руки.
Его пальцы тут же ложатся на ободранную кожу моих ладошек. Хмурится, поворачивает их, ругается сквозь зубы…
– Так… Тут надо промыть и…
– Уж тут я сама разберусь, что надо, – выдергиваю руки из его теплых больших ладоней.
Никто никогда обо мне не заботился. Бабуля в детстве, но та больше учила. А потом… Потом только я за всеми!
– Фонарь в верхнем ящике! – киваю ему на кухонный комод.
Андрей нехотя отпускает меня, шагает к комоду…
– Да, – крутит он в руке маленький домашний фонарик, который можно заряжать от розетки. – Ну хоть не свечки… – вздыхает.
– Что свечки? – хмурюсь, не понимая. – Нужны свечки?
– Да с таким фонарем все что угодно, лишь бы свет был, – вздыхает сокрушенно и, не дождавшись от меня новой порции возмущений, выходит во двор.
.
Никитич
Так…
Грубо тесанная доска.
Ну да, этот сарай еще я помню. Мы с Митькой там за половицей стыренный самогон прятали. Крепкий, зараза, был… Мы как-то хапнули по полстакана! Как взрослые! И тут же, чуть не замертво, свалились. Ох и влетело тогда!
А вот крючок и затвор железные.
Попробовать снять отпечатки?.. Все ржавое, рыхлое. Да и… Я же сам трогал тут все только что… Марийку вызволял.
Земля вокруг сухая. Никаких следов…
Хмурясь, просвечиваю дверь.
О-па…
Ниточка…
Свеженькая! Беленькая!
Так, стоп…
Хлопаю себя по карманам…
Блин! Пакеты все грязные! Вот! Я положу ее между документами.
Распахиваю книжку с правами и ПТСом, аккуратно сжав ногтями, стягиваю туда странную нитку, которой тут не место…
Так. Что у нас тут еще?
Прикидываю, как ходит запор…
Тяжело. Смазать бы. Да петли у двери поправить.
А, кстати…
Толкаю дверь и вижу, что она перекошена как раз под тем углом, что если крючок вывернут наверх, то он может упасть точно в свое ушко.
Блин…
Очень маловероятно, но теоретически может.
Бывает же, что раз в год и палка стреляет!
Так и тут…
Выворачиваю крючок, толкаю плавно дверь…
Рядом. Очень близко…
Могло.
Марийка могла его откинуть не глядя, потом неаккуратно толкнуть дверь, потом…
Черт!
Почему-то мне совсем не нравится эта мысль, но, пожалуй, именно это мы Марье и расскажем!
А ниточку в лабораторию все-таки свожу!
Пойду, мою маленькую успокою. Расскажу ей, что никаких злодеев тут не было, а крючок я завтра поправлю.
Сейчас в темноте возиться глупо. Вот переночую… И завтра…
Поднимаюсь на крыльцо, отворяю дверь и замираю на пороге.
Марийка накрывает на стол, порхая по кухне.
А движения у нее такие красивые, плавные. Вся она такая роскошная, мягкая, округлая, домашняя, уютная и… соблазнительная! Чертовски соблазнительная!
Я вдруг совершенно четко вспоминаю то ощущение, с которым десять минут назад прижимал ее к своей груди, и планы на ночевку у меня слегка трансформируются…
.
Марийка
Достаю из холодильника сыр. Баб Катин. Домашний. Она мне бартером за настой желудочный приносит.
Хлеб я сама пеку. Вчерашний, правда. С таким утром, как сегодня, не до теста было. Но он все равно вкуснее магазинного.
Еще у меня есть очень вкусный паштет и…
Ох. Ему ж не нравится травяной чай!
И молоко у меня кончилось.
Кофе что ли предложить?
– Андрей?
Он стоит в дверях, глядя на меня каким-то совершенно сияющим взглядом.
– Я подумала… – обвожу рукой стол. – Но липтона мне так и не завезли, – язвлю, – кофе вот есть, – приподнимаю в руках банку.