Народу в магазине было мало. Сергей дал стоявшей за прилавком девушке записку от парикмахера и стал с интересом изучать названия выставленных в витрине косметических и фармацевтических препаратов. Ему нравилось, что здесь продается много полезных витаминов, которые благотворно действуют на общее состояние организма. Он даже достал из кармана ручку и записал названия двух из них, чтобы в понедельник посоветоваться с доктором Шульце.
Когда девушка упаковала пакетики с краской и, сделав книксен, сказала Сергею "данке шен", он расплатился и неторопливо направился к выходу. У двери Терьян столкнулся с входящим в магазин молодым человеком в черной кожаной куртке.
– Пардон, – сказал молодой человек так, как говорят только русские. – Ай эм сорри.
Сергей недовольно буркнул, вышел через стеклянную дверь, направился в сторону "рено" и вдруг встал как вкопанный. Молодой человек был похож на кого-то, виденного им в прошлой жизни, и с ним было связано нечто страшное, о чем Сергей давно забыл, что осталось там, далеко позади, в городе с дворцами, шпилями и разбитыми мостовыми, где ветер с моря бросал в лицо дождевые брызги и через разобранные крыши домов тянулись вниз столбы солнечного света.
Что-то странное случилось с Сергеем, потому что на какое-то время он перестал воспринимать происходящее вокруг и не мог вспомнить, каким же образом он подогнал к магазину "рено" и припарковался на противоположной стороне улицы, на "елочке", нарисованной на асфальте. Что-то ему мешало – это были очки, Сергей сорвал их и бросил на заднее сиденье, туда, где лежал пакет с купленной зачем-то краской для волос. Терьян пристально, до боли в глазах всматривался в людей, проходивших мимо магазина, особенно в тех, кто выходил из дверей, но не отдавал себе отчета в том, зачем он это делает. Только смутное беспокойство из-за участившегося сердцебиения, которое может свести на нет усилия доктора Шульце, овладевало им все сильнее и сильнее.
Время исчезло, и только тихий звон, раздавшийся в ушах, когда молодой человек в кожанке наконец-то покинул магазин и подошел к сверкающему никелированному дугами джипу, вывел Сергея из оцепенения. "Узнал! – с жутким весельем прокричал он. – Узнал!" И крутанул ключ зажигания, вдавив педаль газа в пол так, что непривычный к подобному обращению "рено" взревел, как реактивный самолет.
– Посмотри сюда! – крикнул Сергей в открытое окно машины водителю Алику на той стороне улицы. – Сюда смотри! Помнишь меня?
И через мгновение рванувшийся на таран "рено" размазал владельца черной кожанки по вдавившейся от удара двери джипа.
Непонятно откуда взявшаяся кровь заливала Сергею глаза. Он вытер ее рукавом пиджака, переключил передачу и подал "рено" на метр назад. Открыл дверцу и подошел к джипу. Расплющенное тело Алика надежно удерживалось в огромной вмятине. На асфальте образовалась лужа крови, в ней шевелилась постоянно увеличивающаяся в объеме куча серо-перламутровых змей. Остекленевшие глаза услужливо смотрели прямо в лицо Терьяну, как бы спрашивая – в котором часу подавать завтра, Сергей Ашотович? Сергей плюнул в лицо убитому, повернулся, сел за руль "рено" и погнал машину на предельной скорости...
Информация из австрийских газет просочилась в Россию, была перепечатана в "Известиях", где фамилии убийцы и убитого, в результате обратного перевода на русский язык, были безбожно перевраны, и на этом все закончилось. Объявленный на водителя Александра Ивановича Дружникова розыск закрыли в связи со смертью разыскиваемого.
Больше всех пострадал доктор Шульце, которого долго допрашивали и упоминали в газетах, а однажды назвали даже врачом русской мафии, что не могло не отразиться на репутации клиники.
Вот и все. Только как-то раз к воротам кладбища в Вене подкатили два "мерседеса" с берлинскими номерами. Оттуда вышли трое, поговорили со сторожем, подошли к могиле Терьяна, немного постояли. Один из них – среднего роста, очень подвижный, с черными волосами – положил букет ромашек. Потом достали плоскую бутылку, разлили по пластмассовым стаканчикам, выпили, не чокаясь. А один стакан так и оставили на могиле, прикрыв сверху куском черного хлеба. Еще через какое-то время у этой же могилы появились две молоденькие девушки, очень похожие одна на другую. Они стояли у могилы долго, о чем-то тихо разговаривали, старшая, в черном платке, плакала. Потом девушки ушли, и больше к этой могиле никто не приезжал.
В институте, откуда Терьян ушел навстречу "Инфокару", Насте и смерти, случившееся обсуждали шепотом. Никаких траурных некрологов не вывешивалось. А оттиски терьяновских статей, которые продолжали выходить в международных журналах, все так же поступали на институтский адрес вместе с приглашениями на конференции.
"Инфокар", в котором новый сотрудник провел всего несколько дней, утраты не почувствовал. Только Ленка походила несколько дней с заплаканными глазами, да бухгалтерии было дано указание оплатить его дочкам поездку в Вену и, до выхода замуж, назначить им небольшое содержание.
А в Питере заместитель Сергея по строительству, проворовавшись окончательно, был с позором изгнан. И новым генеральным был назначен Саша Еропкин, на чем настоял Ларри. В конце концов, предъявить ему, по большому счету, было нечего. А делать бизнес он вполне может. Только надо его жестко контролировать. Шаг влево, шаг вправо... Ларри слетал в Санкт-Петербург, провел там три дня, обозначил условия.
– Давно бы так. И спасибо тебе большое, – сказал ему на прощание Еропкин.
Так порвалась первая ниточка, соединявшая коммерческое настоящее с академическим прошлым. И невидимая рука стала выводить на стене огненные буквы непонятных и зловещих слов великого пророчества. Ибо экспансия – подлинный смысл жизни – может быть остановлена единственно смертью. А иных преград нет. И все в нашей власти. Поэтому – только вперед! Что там, за горизонтом? Добежим – увидим.