Дедушка, мамин папа, тоже собирал. Он со своим звеном нашел как-то ржавый пулемет и потом, по словам бабушки, всю жизнь носился с ним как с писаной торбой… А сама бабушка? Она не меньше дедушки носилась со своей находкой — ржавым скелетом швейной машинки. А папа? А мама? Они сколько всякого железа перетаскали… И вот железо — «хлеб» промышленности, как про него говорят, — разве только промышленности! — «хлеб» пионерской организации — вдруг исчезло с лица земли. Мишка-толстый ужаснулся: чем же он в таком случае будет заниматься со своим звеном? А Воронок, председатель совета отряда имени Гагарина, он чем будет заниматься с ребятами в зоне пионерского действия «Восток-1»? Вот и он, Воронок, легок на помине. Под красным знаменем. Во главе отряда. Кличет его, Мишку-толстого…
Увидев Воронка, Мишка-толстый приободрился. А узнав, куда спешит отряд, совсем повеселел. Отряд шел на поиски металлического лома. Мишка стал под красное знамя и пошел. Под красным знаменем все недоступное казалось ему доступным, все недостижимое — достижимым. Теперь он знал твердо: отряд Воронка найдет металлический лом и жизнь на земле будет спасена, а деятельность пионерской организации не прекратится.
Мишке-толстому повезло. Он первым наткнулся на залежи железного лома.
— Нашел! — завопил Мишка и не услышал своего голоса.
Он удивился и крикнул громче. И опять ничего не услышал. Мишка-толстый испугался, что оглох, и от испуга проснулся.
Он лежал на кровати и мял подушку. Рядом стояла пятилетняя Маня и огромными, как медали, глазами смотрела на брата.
— Ты чего? — спросил Мишка-толстый.
— Дай, — сказала Маня и требовательно протянула руку.
— Чего дать? — удивился Мишка.
— Что нашел, — сказала Маня.
— Ты ненормальная, да?
— А зачем кричал?
— Что кричал? — вскипел Мишка.
— «Нашел», вот что! — крикнула Маня и, показав брату язык, с достоинством удалилась. Она не любила крикунов.
Мишка вскочил и как безумный уставился на будильник. Он был на месте. Мишка затаил дыхание и прислушался. Из кухни отчетливо доносился стук ходиков. Мишка-толстый сел на кровать и облегченно вздохнул: это был только сон, пустой, глупый сон.
— Внимание, — строго сказало радио, и Мишка-толстый, вспомнив виденное во сне, встрепенулся и испуганно посмотрел за окно: неужели человек с трубой?
— Внимание! — продолжал голос. — Слушайте воскресный выпуск «Пионерской зорьки».
Мишка еще раз облегченно вздохнул: «Глупый сон», — и побежал умываться. Надо было спешить на сбор звена — первый сбор, который он сам назначил.
Вчера он по цепочке передал: «В звене начинается сбор металлолома на космическую ракету»… И обязал всех пионеров к назначенному сроку явиться с «железным взносом». Пусть и на других планетах знают, чем занимаются они здесь, на Земле.
Сбор был назначен на двенадцать, во дворе, под грибком. Когда Мишка-толстый пришел, там никого не было. Мишка удивился. В зоне пионерского действия отряда имени Юрия Гагарина гордились точностью. На гербе отряда, висевшем над штабом зоны, были изображены часы и меч — образная угроза тем, кто опаздывает. Под грибком стояла Лида Власова («артистка»), смотрела в карманное зеркальце и корчила сама себе рожи — улыбалась то весело, то иронически, то жестоко, то глупо… Мишка-толстый догадался — отрабатывает улыбку — и плюнул. В артистические способности Лиды Власовой он не верил. И вообще терпеть ее не мог, как, впрочем, и никто другой в звене. Потому что, несмотря на всеобщее убеждение, что Лида Власова в артистки не годится, она могла сыграть хоть кого, а Мишку — лучше всех. Выпучит живот, надует щеки, скажет «бу-бу-бу», и «образ» Мишки-толстого готов.
— Никого нет? — спросил Мишка, оглядываясь.
— Как это никого? — повела плечиком Лида Власова и голосом Буратино — быстро, быстро — продолжала: — А я, по-твоему, кто? Никто? Вот еще! Никого нет…
Мишка сразу догадался, кого она передразнивает — Лену Меньшову, — но даже такое явное перевоплощение не могло убедить его в артистических способностях Лиды Власовой. В способности других в детстве верится с трудом: подумаешь, артистка, а я чем хуже?
— Ни-ко-го-нет-как-это-ни-ко-го, — продолжала верещать Лида Власова.
— Ну, — замахнулся Мишка на пионерку и тут же устыдился своего жеста: как-никак вожатый — выборная должность, на авторитете держится, потеряешь его и — добро пожаловать в рядовые. Нет уж, лучше не замахиваться, не терять авторитет. То, что раньше можно было, в рядовых, то в вожатых нельзя. Но и без строгости плохо. Дмитрий Васильевич, директор школы, суров, но справедлив, поэтому, несмотря на строгость, его вся школа любит. Надо, чтобы и его, Мишку, любили. За строгость и справедливость.